Читать «Вольфганг Амадей. Моцарт» онлайн - страница 9

После ободряющих призывов друга и убедительных увещеваний барона стойкость Леопольда Моцарта поколеблена. Он слабо возражает: даже если бы он и дал согласие, у него нет никаких средств на дорогу, что заранее ставит крест на всех прекрасных планах. Вальдштеттен, словно только и ждавший такого возражения, спешит возразить:

   — Позвольте мне, господин придворный музыкант, взять на себя все дорожные расходы. Раз уж я подвигаю вас на такой риск, позвольте мне и заплатить по некоторым вашим счетам.

   — Своим любезным предложением вы, господин барон фон Вальдштеттен, делаете меня вашим пожизненным должником.

   — Не станем произносить лишних слов. Ту радость, которую вы доставите мне своим согласием, деньгами не измеришь.

Ответить отказом на благородное предложение барона было бы для Леопольда Моцарта непростительной невежливостью. Поэтому он с улыбкой протягивает Вальдштеттену руку, и они скрепляют договорённость крепким рукопожатием. Шахтнер так и расплывается в довольной улыбке, как будто это именно ему нежданно-негаданно выпало счастье. Он кладёт тяжёлую руку на плечо Леопольду и говорит:

   — Вот и славно, Польди. Эх, если бы мне там поприсутствовать!..

Концерт в Вене намечено устроить во второй половине сентября, поскольку барон считает начало осени наиболее благоприятным моментом для этого; любезный гость обещает также обеспечить им выступление в Линце. Прежде чем откланяться, он просит разрешения ещё раз увидеться с детьми и, если его просьба не прозвучит нескромно, послушать на прощанье их игру на инструменте. Отец с готовностью соглашается и посылает за маленькими музыкантами, которые здороваются с господином бароном как со старым и добрым знакомым. А на Шахтнера они набрасываются, будто он их любимый дядюшка.

   — Господин барон желает послушать вашу игру перед завтрашним отъездом из Зальцбурга, — говорит отец.

Дети послушно кивают, садятся за инструмент и играют по толстой нотной тетради, исписанной от руки, одну из сюит Георга Филиппа Телемана, причём исполняют её с таким тонким проникновением в замысел отдельных её частей и такой строгой соразмеренностью, что Вальдштеттен то и дело покачивает головой. Когда он потом прижимает их обоих к себе, раздаётся низкий голос Шахтнера:

   — А ну-ка, Вольфгангерль, покажи, что вызрело в твоей собственной головке.

Повторять дважды эту просьбу не приходится. Мальчик подвигает кресло к клавиру, устраивается в нём поудобнее и, словно осознавая важность этого события, придаёт своему лицу самое серьёзное выражение. Для начала малыш исполняет менуэт, несколько тяжеловесный и однообразный, скорее напоминающий учебное упражнение, чем танец. Но уже следующий опус пронизан грациозностью и очарованием. Слушателей так и подмывает пуститься в пляс. По знаку Шахтнера Наннерль выступает на середину комнаты и мелкими танцевальными па и движениями рук создаёт прелестную сопутствующую картинку. Вальдштеттен в восторге от маленького композитора и не жалеет слов благодарности. И тут он замечает, что у Вольфганга на глазах слёзы и он с превеликим трудом сдерживается от рыданий. Вдруг он срывается с места и выбегает из комнаты. Барон с удивлением смотрит ему вслед. Отец торопится объяснить: