Читать «Вольфганг Амадей. Моцарт» онлайн - страница 179

   — Сегодня я не отпущу тебя, пока ты не оставишь запись в моей книжке для почётных гостей.

   — Непременно сегодня?

   — Если ты меня любишь — да. А то опять забудем...

Он приносит книгу в кожаном переплёте и кладёт на стол перед другом. Баризани берёт её в руки, листает и останавливается на последней записи, сделанной три дня назад: «Гения чистого, истинного, но бессердечного не бывает в природе. Ибо не только высокий разум, не только сила воображения, ни то и другое вместе гения не дадут. Любовь, любовь — вот душа гения!»

   — Не так уж он не прав, наш юный Жакен, — говорит Баризани. — Для двадцатилетнего человека это мысль, достойная уважения.

Обмакнув гусиное перо в чернила, он пишет:

«Ты с таким совершенством владеешь игрой на клавире, Что вызвал чувство почтения и поклонения у британца, Который сам вызывает всеобщий восторг; Твоё высокое искусство Вызвало зависть итальянца, Который преследует тебя где и как может; Как композитору тебе нет равных, Кроме Баха и Йозефа Гайдна, И этим ты давно заслужил право на счастье. А всё-таки не забывай своего друга, Который с превеликой радостью и гордостью Везде, где бы он ни был, Будет вспоминать, что дважды ему было суждено помочь тебе, Что он сохранил тебя для мира радостных чувств, Но ещё больше он будет гордиться тем, Что ты был его другом, как и он. Твой друг Зигмунд Баризани».

— К философии этот экспромт никакого отношения не имеет, — добавляет он, возвращая книгу Моцарту, — это всего лишь признание сердца. А теперь давай прощаться, мой милый Амадео. Относись к жизни проще, пусть все её тяготы будут тебе по плечу. Не задумывайся ты о них с такой остротой и безнадёжностью! Садись и пиши свою оперу. Если у тебя выйдет второе такое чудо, как «Фигаро», все сомнения развеются сами, как дьявольское наваждение!

V

Да, опера — сейчас это та задача, которой Моцарт посвящает себя целиком. Когда в саду, посреди которого стоит домик Моцарта «У деревенской дороги», расцветает сирень, Да Понте приносит первые сцены своего либретто, композитор читает рукопись в его присутствии, он просто проглатывает текст, и по выражению лица Моцарта поэт видит, насколько он им увлечён. «Какое грандиозное вступление!» — думает Моцарт. Этот надутый слуга Лепорелло, не знающий покоя ни днём, ни ночью, потому что авантюры его господина не позволяют ему перевести дух; эта мимолётная, как исчезновение ночного привидения, короткая стычка между скрывающимся под маской жениха совратителем, спасающимся затем бегством, и его гордой обманутой жертвой; а потом ещё вмешательство уязвлённого в своей отцовской гордости отца, обнажающего шпагу и гибнущего в поединке, — разве можно представить себе завязку драмы более волнующую?

Моцарту известен литературный источник, послуживший основой для либретто Да Понте: трагедия испанского монаха Тирсо де Молины «Совратитель из Севильи, или Каменный гость». Поэт приносил её для прочтения. Но он не узнает пьесу. Вся пространная экспозиция убрана рукой искушённого в музыкальных представлениях либреттиста. Зритель сразу, без лишних затей знакомится с главными героями и их привычками.