Читать «Когда погаснет лампада» онлайн - страница 279

Неужели вот так, без капли поэтичности, рассказывают о золотом веке нашей истории? Но сидящие вокруг Шапиро с неослабевающим интересом слушают его суховатый рассказ. Немного передохнув, Шапиро продолжает. Поистине неистощим этот человек. Пока стучит его больное сердце, пока есть вокруг внимающие уши, он будет рассказывать своим братьям и сестрам о славной истории Сиона. «Если вы действительно захотите, сказка станет былью». Шапиро говорит о вожде и пророке, который бросил этот клич, адресовав его евреям рассеяния, веками пытающимся выжить среди диких хищников. Мы должны объединиться и вернуться в свою страну. Ее небеса голубы, солнце горячо, цветы душисты, а земля плодородна. Наш язык иврит звенит там в голосах играющих детей. Парни и девушки, мужчины и женщины трудятся там в полях и садах, в школах и на заводах. Каждое утро выходят в свет ивритские газеты. По этой земле ступали ноги наших предков. Там каждая гора и овраг, каждый камень древних развалин свидетельствуют о прошлом нашего народа.

Без устали повторяет старый больной еврей эти слова, указывает дорогу тем, кто потерял ее во тьме несчастий, сеет в сердцах семена, которые еще прорастут. Невдалеке стоит Голда Берман, молодая мать с огромным уже животом. Скоро ей рожать, вот-вот появится на свет еще один маленький Берман-Гинцбург.

Одна из таких бесед стала для Шапиро последней. Ночью произошел новый сердечный приступ, и старик оказался на грани смерти. Он лежит на спине, рот приоткрыт, глаза глубоко запали. Вениамин сидит у его постели, вслушивается в слабый хрипловатый голос умирающего. Прямо в душу ему проникает этот голос — ведь это последние слова, духовное завещание старого Шапиро. Всю жизнь они с Бертой мечтали о восхождении в Страну Израиля. Но Шапиро считал, что кто-то должен остаться и здесь, в изгнании. Остаться, чтобы помочь народу, наставить и научить людей. А потом алия стала и вовсе невозможной. Путь оказался перекрытым, и евреи мало-помалу забыли о родной земле. Но и сейчас Шапиро уверен, что его усилия не пропали даром. Еще придет время, когда все уцелевшие евреи соберутся в своей стране.

— Ты еще молод, Вениамин… ты еще увидишь поражение Гитлера. У тебя еврейское сердце… нельзя позволять народу забывать свое прошлое… нужно помнить прошлое и верить в будущее… Лишь одна родина есть у еврея…

Таким было завещание умирающего старика молодому человеку из следующего поколения. С этими словами умер Шапиро. В землянке слышится тихий плач Берты Абрамовны.

На похороны Шапиро собрался весь лагерь. Вениамин написал на деревянной табличке то, что принято у нас писать на надгробиях. После того как могилу забросали землей, табличку укрепили на столбике, и Лейбка Гинцбург произнес кадиш, погребальную молитву осиротевшего сына. Ему помогали лесные птицы, шорохи леса шуршали над свежим могильным холмиком.

Один ушел — другой пришел на смену. Счастье в семье Берманов: Голда родила сына! Вот и пригодилось умение ее тезки-акушерки. Мальчика назвали Ароном — в память о кладбищенском габае, который пал на своем посту у могилы Старого Ребе. Новые заботы, новые тревоги. Маленькая Ахува еще требует постоянного внимания, и вот вам добавка — крошечный Ареле! Но молодая мать не вешает носа. Таково ее жизненное назначение: рожать детей, кормить, одевать, согревать теплом материнского сердца. Поэтому Голда и не думает жаловаться на судьбу. Ее руки проворны, глаза и уши внимательны, а душа всегда открыта для детей. Может, и повезет ей, выживут маленькие в трудных лесных условиях.