Читать «Танкисты. Новые интервью» онлайн - страница 156

И когда километра за полтора они вышли прямо напротив нас, тут мы стали залпами палить. Где снаряд разрывается, сразу брешь, но строй быстро смыкается… Видно, как люди валятся, но задние прямо по убитым и раненым прут и прут… После нескольких залпов толпа остановилась, а потом стала уходить резко вправо от нас.

Не помню, сколько залпов успели сделать: много. Но постепенно они стали все реже и реже, а когда конец колонны увидели, то и стрелять уже не стали. Тут как раз и темнота опустилась, и остатки колонны скрылись в темноте. Ну а на том месте осталось черно и много… Ведь фактически расстреливали их, а они ничем не могли ответить. Такое побоище я видел в первый и последний раз…

– Давить приходилось?

– Было дело. Вот, например, когда выполняли особое задание, хотели пересечь дорогу, а тут немецкая колонна. Сначала вроде автомобили, а потом и какая-то артиллерийская часть попалась. Понятно, что мы не могли упустить такую возможность. Пошли их тут по дороге молотить гусеницами… Хорошо по ним прошлись. Кого бортиком сбрасывали в кювет, кого с машинами сминали…

– А когда давили повозки, лошадей не было жалко?

Не жалко! Там в пылу, слушай, в этой страсти разве о животных думаешь? Там людей убиваешь, и не жалко, а животных тем более…

– На гусеницы потом не страшно смотреть?

– Ну, предположим, давили кого, но ведь дальше то по булыжнику, то по земле, ничего там не остается, кроме грязи. Тем более подкрылки постоянно оторваны, эта грязь летит, и ты сидишь на крыле с грязным лицом, как негр…

– Почему на крыле?

– Марши в основном совершались ночью, поэтому, если позволяла обстановка, командир экипажа сидел на левом крыле и указывал дорогу механику. А зимой ведь броня холодная, одно место мерзнет, поэтому командиру всегда искали что-то подложить. В основном у немцев что-то находили. Особенно хорошо или шубейка, или ватное одеяло. Да еще неизвестно, где тряхнет хорошенько, поэтому иногда привязывался к скобе, чтобы не свалиться под гусеницы.

– У нас на сайте несколько танкистов в своих интервью признались, что им случалось идти в атаку через свою пехоту.

– У меня таких случаев, слава богу, не было. Однажды только пулемет танкодесантников потеряли. Мы их частенько возили. Бывало, что и по 20–30 человек сразу, там и танка не видно. И где-то на марше так тряхнуло, что «максим» упал под гусеницы. А когда мы их доставили куда положено, ко мне со слезами на глазах подходит сержант: «Товарищ командир, что мне делать? Меня же за утерю пулемета под трибунал отдадут!» И я написал ему расписку: «Тогда-то при выполнении задания случилось так». В общем, написал ему всякую всячину и спрашиваю: «А кто твой командир?» – «Командира нашего пулеметного взвода уже неделю как убило». Но привел своего командира роты, и я ему все объяснил: «Его вины в этом нет!»

Понимаете, я воевал в таких частях, где нам очень мало приходилось сопровождать пехоту. Мои бригады считались частями прорыва и должны были идти прорываться, захватывать новые рубежи. А там, где сопровождают пехоту, я не исключаю, что такое могло быть.