Читать «Страна счастливых (сборник)» онлайн - страница 359

Я, разумеется, хотел своей книге долгих лет жизни, а потому с радостью согласился «поработать над повестью», но тотчас же подумал о том, что теперь это уже будет не моя книга, а Маршака. И думал так потому, что до встречи с Маршаком работал с такими редакторами, которые распоряжались авторским текстом самым бесцеремонным образом, вымарывая из рукописи целые главы, вписывая целые абзацы, изменяя по своему вкусу сюжет, характеры героев, приговаривая при этом: «Вот так будет лучше! Теперь стало отлично!» Между тем из всего, что было у меня так проредактировано, нет ни одной вещи, в которой был бы хоть один «отличный» абзац. Все, что редакторы «улучшали», выглядело столь убого, что теперь мне просто стыдно считаться автором тех вещей. С первого же часа работы с Маршаком меня поразило его исключительное уважение к авторской работе. Блестящий мастер слова, тонкий ценитель литературы, он видел все недостатки моей работы, но и понимал, как много вложено мною в этот труд и с какой материнской любовью относится каждый автор к своему детищу.

Своего литребенка многие писатели защищают до хрипоты, отстаивая положительно все, даже неграмотно построенные фразы. Самуил Яковлевич несомненно встречался и с такими авторами и поэтому знал, разумеется, что говорить автору о недостатках его произведения — дело весьма трудное.

Редактируя рукопись, Маршак читал обычно фразу за фразой вслух, слегка покачиваясь, отбивая рукою ритм, выделяя паузы постукиванием ноги, кивая с удовлетворением головою, пока не спотыкался на ритмическом перебое или пока не встречал корявого слова или такого же оборота речи.

Мельком взглянув на автора, он подчеркивал еле заметно карандашом шероховатости и, грустно вздыхая, спрашивал:

— Вам это нравится?

И странное дело, «это» почему-то уже не бралось автором под защиту. «Это» неожиданно выпирало как-то кособоко из текста и в смущении поглядывало на автора, словно оправдываясь: «Право, я даже и не знаю, как сюда попало».

— Может быть, — спрашивает тем временем Маршак, — найдем более емкое слово?

И когда такое слово находилось (Маршак заставит найти это слово!), он в эту минуту смотрел по сторонам каким-то радостным, чуть удивленным взглядом и говорил, переворачивая страницы рукописи:

— Видите ли, слово не только должно стоять на месте, но и работать. А работающее слово должно быть прозрачным. Если сквозь слово ничего нельзя увидеть, стало быть, оно только затемняет то, что вы хотите сказать. А это значит, что вы и сами недостаточно ясно, недостаточно отчетливо представляете себе предмет. В хорошем художественном произведении читатель обычно перестает замечать графический рисунок слов, он, словно сквозь волшебный кристалл, видит только людей, обстановку, весь мир, созданный автором, живет в этом мире, забывая даже о том, где находится он сам, читатель.

— Вот этот кусок написан вами вполне грамотно. Гладко. Без сучка, без задоринки. Все как будто стоит на своих полочках. Имена существительные — на месте, глаголы и прилагательные тоже не выпирают животами из общего строя фразы, но… как это все зализано! И зачем? Это же не литература, а гладкопись! Чтобы быть писателем, а не просто пишущим человеком, надо помнить, что одной грамоты человеку маловато. Грамотно писать у нас теперь могут миллионы, а через десять-двадцать лет положительно все смогут писать и романы и повести. Да так еще научатся писать, что никаких погрешностей в стиле и слоге не обнаружишь даже с лупой. Ну и что? Ну, и по каким же признакам можно будет тогда определить: творческая ли это работа или же просто грамотная?