Читать «Детство комика. Хочу домой!» онлайн - страница 110

Даниель постарался, чтобы все было готово. На шпинате образовалась пленка, но ее можно размешать. Котлеты прогрелись, вода для лапши кипит.

— Ничего себе! — восклицает Рут, увидев накрытый стол.

Даниель краснеет от гордости.

Пока Рут сливает воду через дуршлаг, Даниель рассматривает рождественский календарь. Это прекрасный календарь. Это радиокалендарь.

Они едят. Даниель смотрит на Рут, пока та ест.

— Шарлотта куда-то ушла, зато я дома, — говорит он.

Даниелю хочется спросить о том, над чем он так долго думал. О нем и о ней, обо всем таком.

— Вкусно? — спрашивает Даниель.

— Лапша как лапша, котлеты как котлеты.

— А шпинат?

— Шпинат вкусный, Даниель, только слишком соленый.

— Шпинат полезный.

— Да, шпинат полезный.

И вот их нет — слов, которые он придумал.

Теперь она сыта и довольна, теперь можно спрашивать, думает Даниель.

Но вопрос вдруг кажется ему смешным и детским. Получил календарь — тебе этого мало?

Мало. Он огибает стол, подходит к Рут и крепко ее обнимает. К объятиям она не готова, а потому застывает.

— Ой, Даниель, у тебя грязные руки, а я только стирала блузку, — шепчет она ему на ухо и слегка приобнимает.

Даниель стискивает ладони, чтобы не испачкать блузку, но мать не отпускает. Рут вздыхает, расцепляет его руки и говорит:

— Не сейчас, Даниель, у меня нет времени.

— Сейчас! — просит отчаявшийся Даниель. Он сжимается, чтобы снова стать младенцем, пытается обнять ее еще раз. Сейчас, сейчас, сейчас.

Но Рут не отвечает на его объятия. Она берет его за руку и решительно говорит:

— Ты уже не маленький.

И тогда Даниель отпускает ее.

Как висящий над пропастью отпускает камень. Никогда больше он не обнимет ее. У него кружится голова от мысли, что камень падает в последний раз. Он падает так долго, что Даниель даже не слышит, как он ударяется о землю.

В глазах слезы, которые Рут видеть не должна. Он бросается прочь из кухни, в желудке противно болтаются макароны и котлеты. Из носа текут сопли, и рыдания уже на подходе.

Прочь. Он хватает календарь. Шапочка «АИК» надвинута на лоб. Даниель вне себя. На скамейке в парке Васа он открывает все окошечки в календаре.

И даже рождественское окошечко.

И раскаивается. В рождественском окошке нарисована елка с грудой подарков. Ему хочется плакать.

Двадцать второе ноября. Все испорчено. Он отшвыривает календарь.

Камень ударился о землю. Ничего не осталось. Две вороны, покружив над его головой, садятся на маленькое застывшее деревце, даже не каркнув.

Даже не каркнув.

29

Когда Даниель возвращается домой, Рут уже вымыла посуду. Тарелки красуются на сушке, клеенка вытерта. Даниель старается незаметно прошмыгнуть в свою комнату, чтобы не разговаривать.

Почистив зубы, он натягивает пижаму и заползает в постель, не сказав никому «спокойной ночи».

Даниель не знает, любят ли его. Мама, папа. Он не знает. С чего бы им любить его? Он ведь ничего не умеет, вечно молчит. Иногда он думает: «Если бы они могли выбирать, выбрали бы они меня?»

Нет такого закона, по которому родители должны любить своих детей.

Он натягивает одеяло до самых глаз, и проходит немало времени, прежде чем он засыпает.