Читать «Выбор чести» онлайн - страница 14

Англичанина спас гонг.

Третий раунд прошел пассивно: мы оба работали прямыми, не ввязываясь в рубку. Четвертый, пятый, шестой, седьмой… Я очень устал, никогда мои бои не были столь долгими. Но приходилось сражаться, сражаться за честь школы, за свое право быть ее курсантом.

…На этот раз чуть «повальсировав», я отступил в угол. Противник встал напротив: он был как кобра, готовящаяся к броску. Но за секунду до атаки я дернулся вперед и тут же откинулся назад, проваливая акцентированный кросс англичанина… и нанося мощнейший встречный прямой! Противник упал, рефери начал счет! Победа!!!

…Я поторопился. На пятой секунде британец встал, коротко усмехнулся и жестом поаплодировал мне. Я рискнул, попытался его добить. Как я бил… Англичанин все время рвал дистанцию, контратаковал, но я принимал неакцентированные удары, сам же бил много сильнее! В какой-то момент он пропустил прямой по корпусу и, согнувшись, прижался к канатам. Будто превратившись в отбойный молоток, я обрушил ураган сильнейших ударов, которые должны были просто убить человека! Каждый удар мог быть последним…

Но в какой-то момент, не чувствуя уже никакого сопротивления, я просто остановился. Остановился на мгновение, только лишь вздохнуть… и пропустил. Апперкот был столь стремительным, что я ничего не увидел и не понял, просто очнулся, лежа на полу. Рефери отсчитал уже десять. Прозвучал гонг. Спасительный гонг, остановивший отсчет моего нокаута.

Да… это было что-то. К сиденью меня вели, я ничего не понимал, ноги подгибались. Кто-то хотел выкинуть белое полотенце, но я остановил его жестом:

– Ради школы…

…Весь раунд я просто стоял в углу как совсем недавно британец, послушно позволяя делать ему из себя отбивную. Но не упал. Еще три раунда я немного двигался. Он тоже немного двигался, мы обменивались короткими ударами, иногда даже точными… но обострять были просто неспособны. И вот конец боя.

Меня, шатающегося, вывели в центр ринга. Это был самый тяжелый мой бой, и я его проиграл, проиграл, несмотря ни на что. Я знал это и лишь пытался виновато улыбаться вдребезги разбитым лицом.

Рефери выкрикнул что-то непонятное и… поднял руки обоих боксеров. Ничья!!!

…Конечно, это была политика: никто не хотел конфликта между союзниками, который мог породить этот поединок. Британец что-то одобряющее шепнул мне, но я его не понял, лишь устало кивнул в ответ.

Когда я проходил сквозь ряды ликующих сослуживцев, они аплодировали стоя, бешено выкрикивая мое имя и мою национальность. Да, я русский, спасибо, ребята, что напоминаете… В конце меня ждали унтера моего взвода. Вперед вышел командир отделения и молча протянул мне четыре увольнительные.

Дома мои женщины чуть с ума не сошли, увидев мое лицо. Когда с меня сняли рубаху, маме чуть ли не стало плохо. Насилу успокоили.

Узнав подробности схватки, очень удивилась Дуниша. После того как я на ее глазах в пух и прах разбил трех марокканцев, ей было как-то странно видеть меня в таком состоянии. Ну, ничего. Для меня главным были эти моменты истинного, домашнего счастья. Только служившие на казарменном положении поймут, что такое домашнее увольнение. Да еще и на целых четыре дня!