Читать «Записки военного переводчика» онлайн - страница 5

Пленные дают показания

Через несколько минут, выйдя из полутемного блиндажа разведотдела корпуса, я зашагал по заснеженной дороге к деревне Иваньково. Здесь, в полутора километрах от переднего края, располагался штаб дивизии.

В огромном блиндаже, куда вмещались все отделы штаба дивизии, меня встретил начальник разведки майор Нарыжный. Он провел меня в отделенный плащ-палатками угол блиндажа, где и был разведотдел. Быстро пробежал глазами записку переводчицы, сказал:

— Командиру дивизии о вас докладывал. Сегодня будет приказ. А пока что оставайтесь здесь. Разведчики в поиск идут. Возможно, пленный будет. Нам «язык» позарез нужен. Сегодня у нас 6 января, а на 8-е назначено наступление на участке дивизии. Уточнить нужно, что у немцев делается. Так что безотлучно находитесь в штабе. Я с Харьковым пойду к разведчикам, проводим их в поиск.

Нарыжный ушел. Вслед за ним ушел и Харьков. Но прежде чем покинуть блиндаж, он отдал мне оставшиеся после моего предшественника разговорники, вопросники, словари. Здесь же были копии протоколов допросов. В изучение всех этих материалов я и углубился.

Прошло несколько часов. На дворе была уже ночь. А в блиндаже ничего не менялось. Все так же горели «катюши» — лампы-коптилки из снарядных гильз. Все так же монотонно повторял радист свой счет: «Раз, два, три, четыре. Раз, два, три, четыре». А потом он называл цифры в обратном порядке. Все так же через 20–30 минут вздрагивал и ходил ходуном блиндаж от близких разрывов тяжелых снарядов. Гитлеровцы методически обстреливали дорогу, проходившую рядом со штабом и ведущую в тыл.

И вдруг резко зазвонил стоявший на дощатом столе телефон. В трубке негромкий голос Нарыжного: «Скоро будем с «гостинцем». Приготовься».

Нужно ли говорить о том, как я волновался перед первым допросом пленного. Поймет ли он меня? Расскажет ли он о том, что нас интересует? Смогу ли я точно перевести показания?

Но вот полог плащ-палатки резко отдернулся. Вошел Нарыжный, за ним и Харьков. Двое разведчиков ввели пленного.

Странное и смешанное чувство ненависти, брезгливости, любопытства охватило меня. «Вот он, значит, каков фриц — солдат фашистской армии захватчиков и убийц», — думал я, глядя на здоровенного верзилу в серо-зеленой немецкой форме, чуть ли не подпиравшего головой потолок блиндажа.

Унтер оброс щетиной. Волосы всклокочены. Нервно перебирает пальцами полы шинели, почесывается. Видно, насекомые одолели или нервничает.

Перевожу взгляд на наших солдат-разведчиков. Совсем маленький ростом казах Кужанов и стройный, ладный сибиряк Воробьев. Оба подтянутые, чисто выбритые, энергичные. Воробьев, войдя, прислонил к стенке немецкий пулемет. «Взят в поиске», — подумал я.

— Предложите пленному сесть, — сказал Нарыжный.

Перевел. Гитлеровец недоверчиво покосился на меня, на майора. Продолжал стоять. Я повторил: «Садитесь».

Только после повторного приглашения унтер-офицер присел на краешек табуретки.

Начался допрос. Все шло своим чередом. Пленный понимал меня, а я его. Отвечал унтер Шульц без запинки. Только время от времени он боязливо поглядывал на сидевших в углу Кужанова и Воробьева. Это они бесшумно проползли, сняв мины, разрезав проволоку, к окопу, к пулеметной ячейке, где ночью находился Шульц. Он и опомниться не успел, как в его висок ткнулся пистолет. А уже через минуту, подталкиваемый Кужановым, Шульц полз вслед за Воробьевым к нашим позициям.