Читать «Биологические прогулки» онлайн - страница 2

Зачем написана эта книга?.. Мне легче ответить, почему она написана.

В мире есть уголок, где к узкой речушке по склонам горы сбежались осиновые перелески, где овражки попрятались среди полей... Там когда-то спелая рожь покрывала меня своим золотистым шелестом, а синие хохлатки наполняли детскую душу первой весенней радостью. Там неприметная тля на маленькой березке открыла мне беспредельную глубину космоса. И оттуда дальний зов экспресса увлек меня в каменные объятия города, к чистым источникам науки. Теплая благодарность этим первым руководителям в моем знакомстве с письменами природы — медлительной тле и трепетнокрылой аммофиле, тритону и весенним цветам — заставила меня написать эти страницы. Я написал их, вспоминая все пережитое в этом уголке мира; в надежде помочь пытливому читателю, который задумывается над теми же явлениями.

Я не стремился к систематичности и равномерности, останавливался подробнее на том, что больше занимало или смущало меня, и оставлял в стороне интересные объекты, например воду, хотя испытатель природы не должен проходить мимо них.

Я включил сюда и многое такое, что еще не может считаться общепризнанным, а кое-что из общепризнанного подверг сомнению. Мне хотелось выпуклее показать, что наша наука — буйная схватка, где упрямая и дерзкая человеческая мысль шаг за шагом отнимает у природы таинственное и, вырвав очередную тайну, изумленно находит в ней десять новых. Эту хлопотливую работу, эту сущность нашей науки я и хотел показать, пользуясь всегда лишь таким материалом, который, наверное, подвернется вам под ноги, если вы выйдете за город.

Я буду удовлетворен, если моя книга увлечет и вас броситься в гущу этой схватки.

Кислинка — Аниково, 1915—1922 гг.

ВЕСНА

Прошли дожди, апрель теплеет.

Всю ночь — туман, а поутру

Весенний воздух точно млеет

И мягкой дымкой синеет

В далеких просеках в бору.

И. В. Бунин

 Каждый год в мерном беге своем обращает Земля к Солнцу северное полушарие. Тогда здесь ломают реки мертвые льды, и наступает паша весна. Как-то вдруг, почти неожиданно, туман-снегоед залегает по лесам, что-то шелестит, каплет, журчит. А когда ветер развеет клубы тумана, земля оказывается уже обнаженной, теплой и кто-то торжественно вытаскивает из-под прелой листвы первый цветок... Верой в неизбежность весны крепка северная душа в декабрьском сумраке. Весной просыпается в нас что-то глубокое, основное, — радостный остаток далекого прошлого, хочется снова стать следопытом и птицеловом, бродить по зазеленевшим лугам, продираться сквозь чащи кустарников, лазить по болотам, моховым топям...

Пойдемте же и мы к тихим апрельским далям. Еще слишком рано, в природе еще не все пробудилось. Луга уже зазеленели, но цветов мало: мать-и-мачеха, гусиный лук, фиалки. По овражкам притаился последний снежок, особенно по северным склонам. Туда не проникли еще по-настоящему теплые солнечные лучи — там мертво и безжизненно. Холод и смерть, тепло и жизнь... Это — далеко не случайное сопоставление. Трудно даже представить себе, в какой «рабской» зависимости жизнь находится у тепла. Достаточно вспомнить, что жизнь возможна лишь в узких температурных границах, обычно между 0 и 40°. Миллиарды лет, в течение которых Земля остывала до современной температуры, жизнь была невозможна. И как чутко реагирует жизнь на колебания температуры! Подует с полуночи — зябко попрячется все живое. Поднимется температура, и все проявления жизни — рост, питание, биение сердца, сокращение мускулов и т. д.— ускоряется. Мир оживет, зазвенят мухи в воздухе, полетят бабочки...