Читать «Внеклассная работа» онлайн - страница 99

Но не буду забегать вперёд. Карцев со скучающим видом наблюдал за погрузкой мин Уайтхеда, постукивая по ранту ботинка щегольской тросточкой, неуместной в сочетании со строгим офицерским мундиром. Офицеру было скучно; боцман знал своё дело, погрузка спорилась, и Карцев обрадовался случайным собеседникам. Слово за слово – и вот мы уже в тесной кают-компании миноносца, а вестовой огромным уполовником наливает борщ с маслинами – фирменное блюдо корабельного «шефа», предмет гордости командира «Властного» и зависти других кают-компаний. Карцев хвастал, что повара пытались сманить на «Цесаревич», но тот остался верен родной посудине. По мне, так зря: в гробу и то просторнее, чем на миноносце. Никакого орехового дерева и хрусталя, как на «Петропавловске». О рояле нечего и думать. Острые углы, теснота, стальные переборки, стискивающие людей в редкие минуты отдыха и расслабухи, как шпроты в банке.

Борщ оказался великолепен. Умеютже люди устроиться с удобствами – даже и на войне! Я не заметил, как выхлебал тарелку до донышка, с трудом отказался от добавки – мы что, жрать сюда пришли? – и постарался устроиться поудобнее. Предстояло слушать и запоминать. Георгий Петрович запрещал нам таскать в прошлое электронные устройства, так что никаких диктофонов, господа курсанты! Память надо тренировать и внимание. И попробовал бы я не повторить услышанное слово в слово!

II

Георгий Петрович как-то заметил, что за последние лет семьдесят люди утратили высокое искусство застольной беседы. И не только застольной – разучились неспешно рассказывать о себе сидящему в глубоком, удобном кресле человеку. И слушать тоже – вдумчиво, не перебивая, не мешая собеседнику плести изысканную ткань повествования.

«Люди перестали испытывать вербальный голод, – говорил историк. – Газеты и журналы, радио, телевизор, наконец, Интернет – мы привыкли к обилию информации. Обмен ею перестал быть ритуалом – точнее, ритуал изменился, из него исчезла вторая сторона. Живого собеседника заменили голос из динамиков, газетные или экранные строки и, разумеется, картинка, основа нынешних СМИ. Теперь добиваются рейтингов, собирают лайки – зато совершенно разучились рассказывать о себе человеку, сидящему напротив».

Рассуждения эти историк сопровождал примерами из классиков, главным образом английских. Знаменитое диккенсовское «Давайте присядем, и я расскажу вам мою историю» – приходилось читать? Мне вот пока нет. Из английской литературы девятнадцатого века я дорос разве что до Джерома и Киплинга, которыми меня усердно потчует мамин друг дядя Витя. А вот у самой мамы тёмно-зелёное собрание сочинений Диккенса стоит на почётном месте. А ещё, помнится, она месяцами не убирала на полку «Сагу о Форсайтах». Я попробовал полистать – чуть не заснул на третьей странице. Та же история и с «Записками Пиквикского клуба».

Как бы ни обстояли дела в нашем информационном веке, за сотню с лишним лет до нас высоким искусством застольной беседы владели, похоже, в совершенстве. Мне с детского сада вдалбливали: «когда я ем, я глух и нем» – и остаётся удивляться, как тот же Карцев, ухитряется не прерывать повествование, прихлёбывая борщ с оливками. И притом не сбиваться, не брызгать на собеседников, не проливать борщ себе на грудь и на стол!