Читать «Внеклассная работа» онлайн - страница 39

Борис Батыршин

Сёмка поёжился, припоминая поднимающиеся над крышами пакгаузов столбы взрывов. Перед глазами, как наяву, замелькали вдруг кадры старой чёрно-белой кинохроники: заваленные сугробами улицы, высокие дома с окнами, перечёркнутыми косыми белыми крестами. И люди – сгорбленные, закутанные в платки женщины, тянущие за собой санки с вёдрами и бидонами. Стена дома вдруг обрушивается – неестественно медленно, накрывая лавиной битого кирпича и клубами пыли мостовую и людей.

И – неприметная табличка, которую он сам не так давно видел – на экскурсии. Под табличкой пристроены несколько пожухлых красных гвоздик и алюминиевые ванночки от догоревших свечей.

ПРИ АРТОБСТРЕЛЕ ЭТА СТОРОНА УЛИЦЫ НАИБОЛЕЕ ОПАСНА

Вот оно, значит, как…

Еда оказалась вполне приличной – пироги с луком и рисом, что-то вроде котлет и по глубокой тарелке густых щей. Вдохнув божественные ароматы, ребята осознали, насколько проголодались. Разбитной малый, подававший заказ (не китаец, самый что ни на есть русский!) лишь усмехнулся в усы и отправился за истребованной Сёмкой бутылкой загадочной «сельтерской» – официант предложил её в качестве замены пиву, которое Светка с возмущением отвергла. Сёмка настаивать не стал, хотя и считал, что возраст вполне позволяет ему подобные вольности.

Съесть всё выставленное на стол оказалось делом непростым, даже невозможным – здешние порции рассчитаны то ли на пузатых трёхметровых великанов, то ли на правозащитников, три недели кряду державших голодовку и вдруг получивших вожделенную уступку властей. Разлив по высоким стаканам «сельтерскую» (обычная минералка, только подавали её в керамических, терракотового цвета бутылках с круглым штампом и готическими буквами на боку), ребята взялись за сахарные коржики – жизнь определённо налаживалась! После вкусного обеда Светка подобрела настолько, что даже перестала шпынять Сёмку за идиотскую выходку с адмиралом. Сёмка расслабленно закинул ногу на ногу и болтал кроссовкой, неспешно размышляя: как странно – сидят они в осаждённом вроде бы городе – но вот и кафе работает, и сахарные рогалики с лимонадом подают, и никакого тебе голода. С Этажерки доносятся вздохи полкового оркестра; дамы с морскими офицерами, проезжающие мимо в колясках, кажутся вполне беззаботными. Будто вчера не валились с низкого неба на город двенадцатидюймовые «чемоданы» японских броненосцев, будто не вырастали над крышами дымные столбы разрывов!

– А знаешь, Галка, оказывается, тоже журнал ведёт! – заявила вдруг Светка. Оказывается, она давно уже что-то взахлёб рассказывала, но Сёмка только сейчас услышал. – Ну не ЖеЖе, конечно, обычный дневник, в тетрадке, и даже картинки есть – вырезает из газет и наклеивает. Она мне показывала, когда мы собирались спать, – я даже несколько страничек сфоткала, когда она пошла в ванную. Вот, смотри!

«Въ одинъ изъ первыхъ дней войны папа предложилъ мамѣ вернуться въ Екатеринославъ, но мама ргьшительно отказалась. Папа настаивалъ, говоря, что ради дгьтей мама должна угьхать и не рисковать нашими жизнями. Тогда мама сказала: „Чему быть, того не миновать. И какая ужъ у насъ будетъ жизнь безъ тебя?.. А если ужъ умирать, то умремъ вмхьстхь. А можетъ быть, Господь и сохранить насъ всгъхъ. Да и не догъхать мнгъ одной въ такое время, съ такими малышами, какъ Ларочка и Леля. И можетъ быть, я здгьсъ смогу быть полезной и нужной не только тебгъ, но и другимъ“».