Читать «Поход на Царьград» онлайн - страница 273
Владимир Дмитриевич Афиногенов
Где теперь царь христолюбивый? Где воинства? Где оружия, машины, военные советы и припасы? Не других ли варваров нашествие удалило и привлекло всё это? Царь переносит продолжительные труды за пределами Империи, вместе с ним отправилось переносить труды и войско; а нас изнуряет очевидная гибель и смерть, одних уже постигшая и к другим приближающаяся. Этот скифский и грубый и варварский народ, как бы выползши из самых предместий города, подобно полевому зверю истребляет окрестности его (
Того же святейшего Фотия, архиепископа
Константинополя нового Рима, беседа
вторая на нашествие россов
Я уверен, что все сознали... что отяготевшая над нами опасность и грозное нашествие народа постигли нас не от чего иного, как от гнева и негодования Господа Вседержителя... Таким образом и над нами теперь разразилась приключившаяся беда, как явное обличение наших прегрешений. Подлинно, она совершенно не похожа на другие нападения варваров, но и нечаянность нашествия, и необычайная быстрота его, и бесчеловечие варварского племени, и жестокость действий, и свирепость нрава его доказывают, что этот удар, как молния, ниспослан был с неба...
Чем страшнее и ужаснее и неожиданнее нашествие нахлынувшего народа, тем более обличается чрезмерность /наших/ согрешений; и с другой стороны, чем он неименитее, незначительнее и неизвестнее до нашествия на нас, тем большая падает на нас тяжесть посрамления и больший воздвигается памятник бесчестия и тягчайшую боль причиняют удары этого бича. Ибо когда слабейшие и презираемые одолевают по-видимому славных и необоримых по силе, тогда удар бывает нестерпимым, несчаетие становится безотрадным, память о бедствиях становится неизгладимою. Так, мы наказаны нашими беззакониями... те, для которых некогда одна молва о ромеях казалась грозною, подняли оружие против самой державы их и восплескали руками, неистовствуя в надежде взять царственный город, как птичье гнездо. Они разграбили окрестности его и разорили предместия, жестоко поступили с захваченными и дерзновенно расположились вокруг всего этого города, показав такую отвагу и надменность от вашего нерадения, так что жители не смели и смотреть на них прямыми и неробкими глазами, но от чего следовало бы им гораздо мужественнее сражаться с врагами, от того самого ослабевали и падали; убиение единоплеменников их варварами должно было бы произвести справедливый гнев и требовать нанесения такого же возмездия с основательными надеждами на успех, а они, оробевши и струсивши, растерялись, приняв страдание пленённых за собственное пленение, тогда как от них — спасшихся — следовало быть отмщению за подвергшихся несчастию. Ибо как только внезапный страх проник внутрь сердца и эта страсть обратилась в рану, го из сердечной язвы, как из какого источника и начала, поток страха разлился по всему телу и оказались с раслабленными членами все те, которым следовало подумать о войне. Таким образом мы и сделались игрушкой варварского племени и вообразили угрозу его неотвратимою и намерение неосрамляемым и нападение неотразимым...