Читать «Дружба великая и трогательная. Странички из жизни Карла Маркса и Фридриха Энгельса» онлайн - страница 8

«…экзаменационная комиссия… ввиду того, что он оставляет гимназию, чтобы изучать юриспруденцию, постановила выдать ему свидетельство зрелости и выпускает его, питая уверенность, что он оправдает возлагаемые на него благодаря его способностям надежды.

Трир, 24 сентября 1835 г.

Королевская экзаменационная комиссия (подписи)».

…На пристани Трира собралось оживленное общество. Юного Маркса провожают в Бонн. Поцелуи, рукопожатия, прощальный взгляд Женни – и Карл взбегает по трапу на палубу парусника. Все сильнее охватывает чувство одиночества: впервые он расстался с отцом, с Эдгаром – другом, которому привык поверять свои радости и сомнения.

Сердце Карла тоскливо сжимается при мысли, что много месяцев он не сможет видеть Женни.

Впереди самостоятельная жизнь. Юноша вступает в нее, не зная еще тягот нужды, он мечется от поэзии к философии, от юриспруденции к истории, но уже твердо знает:

«Если мы избрали профессию, в рамках которой мы больше всего можем трудиться для человечества, то мы не согнемся под тяжестью ее…»

Охватить весь мир

– Опять отказываешься? Идем, Карл! Там же будет очень весело – выпьем, поболтаем.

– Но ко мне должны прийти.

– Ну, как знаешь. Интересно, отговоришься ли ты в другой раз. Будь здоров.

И двое юношей в лихо сбитых набекрень студенческих шапочках, явно обиженные, вышли из комнаты.

Маркс улыбнулся и взял отложенную книгу. Подумаешь, веселье – опять напьются, расхвастаются. Надоело…

Земляки ушли, а в комнате будто еще слышался их певучий рейнский говор, такой непривычный для берлинского пансиона на Старо-Лейпцигской улице. Берлинцы говорят жестче и отрывистее.

В окно видны серые, закопченные стены дома на противоположной стороне улицы. Разве это улица? Они все здесь похожи на коридоры казармы. Каменные стены, каменные мостовые. Серый и какой-то голый город.

Карл закрыл глаза и увидел тихий зеленый Трир. Страстно захотелось очутиться дома. В маленьком Бонне, где он провел прошлый студенческий год, тоже много зелени, но Карл и там скучал по Триру. А ведь в развлечениях не было недостатка. Студенты-земляки избрали его председателем своей корпорации.

Звон кружек над дубовыми столами трактира «Белая лошадь», задорные песни, лихие дуэли – все это знакомо.

Порой он убегал от приятелей на Рейн и, примостившись на камне у берега, смотрел вслед пароходу.

Вспомнив прожитый в Бонне год, Карл невольно взглянул на стол, где среди книг в старой папке хранились письма отца. Отец все же настоял тогда на переводе Карла в Берлинский университет.

Процокали по мостовой лошади. Стук копыт оборвался у подъезда. Постояльцы пансионата возвращаются из города – значит, скоро девять.

Стало трудно читать. Карл накинул куртку на плечи и отправился поискать горничную. Она заправляла лампы в коридорчике, отделявшем кухню от гостиной. Сквозь открытую дверь доносился ленивый разговор постояльцев. Молодой, с пухлыми, отвисшими щеками, цедил:

– Слишком много развелось у нас «мыслящих». Все им не нравится. Я сам не читал, но мне пересказывали одни стихи, так там они чуть ли не требуют, чтобы король советовался с ними.