Читать «Будьте как дети» онлайн - страница 205

Вообще теперь, когда энтузиазм спал и люди отсюда ушли, та часть болота, где раньше работали мелиораторы, скорее напоминала не молодой лес, а правильно спланированное кладбище. Саженцы сосен, проклюнувшись, споро дорастали до пяти-шести метров, а дальше корни, так и не найдя твердой почвы, больше не могли держать ствол, и дерево тощей малолеткой засыхало посреди воды. Впрочем, изредка попадались и здоровые экземпляры. Им, наверное, повезло попасть на место, где дно было выше или лежал камень, с остальных же через год-два дождь и снег сдирали кору, обламывали ветки, и они, выбеленные солнцем под кость, делались памятниками самим себе.

Из обещанных Дусей десятков людей в условленный час на вокзале я, кроме нее, нашел только Ирину да Ваню, которые с недавних пор снова сошлись. Остальные накануне под разными предлогами уклонились. И Ирина, и Ваня оба постарели, поседели, и было видно, что Ирина успокоилась, решила доживать жизнь, как и начала – вместе с Ваней храня память о Сашеньке. Никем, от кого уходила, Ирина дальше не интересовалась, мы были для нее просто средством помочь дочери. Насколько я понимаю, она даже не догадывалась, что Сережа покончил с собой, и уж точно не связывала его смерть с тем, что когда-то Сережу оставила.

Пока мы ехали до Конюхова, и в поездах и на пересадках, по три-четыре часа карауля нужную «кукушку» – многие ходили без расписания, как бог на душу положит, – я всё время ждал, что вот сейчас ноги у крестной подкосятся и она у нас на руках начнет отдавать концы. Я так был в этом уверен, что только после десятикилометрового марш-броска в Аникеевку, чапая по размытому дождем проселку, вдруг сообразил, что Дуся уже ничем не напоминает доходягу. Ирина и Ваня еле брели, а она была бодра, весела и очень походила на себя прежнюю, без устали играющую с нами в прятки, бегающую наперегонки. Ее тогда хватило почти на сутки, что до сего дня иначе как за чудо я счесть не могу. В Аникеевке у Акимыча мы переночевали и на заре, по холодку лесной тропинкой пошли к болоту.

Сначала, пока крестная еще ничего не заподозрила, я уверенно вел свой отряд по гребню одной из торфяных грядок, иногда поясняя, что к Сережиному острову дороги короче нет. В отличие от топи, спекшийся торф был сух, пружинил под ногами, но всё равно на Медвежьем Мху мы едва переставляли ноги. Сил в нас было немного – Дусин кураж иссякал, ей ведь было за восемьдесят, вдобавок из-за сердца она несколько месяцев пролежала в лежку; Ирина, Ваня, я тоже немолоды, главное, от подобных походов успели отвыкнуть. Немудрено, что мы устали, еще добираясь до Аникеевки. А дальше после суток в общем вагоне среди грязи, толкотни, табачного дыма, у Акимыча даже толком не отоспавшись, на рассвете поднялись и пошли по этому треклятому болоту.

В лесу, в общем, было грех жаловаться, но к одиннадцати солнце встало отвесно, нигде не было и намека на тень, мы шли вдоль канавы и буквально плавились. Последние дни в обед температура зашкаливала за тридцать, теперь же мне казалось, что было и того больше. Болото сильно парило, и от гниющих в разогретой воде растений, от дурманящего, клонящего в сон багульника, которого вокруг были целые поля, нас мутило и болела голова. Особенно не хватало воздуха: собьешься с шага, перебираясь через поваленное дерево или карабкаясь по торфяному отвалу, и, чтобы успокоить сердце, приходится останавливаться. Сидишь на земле несколько минут и, как астматик, с хрипом, присвистом дышишь.