Читать «Весна гения: Опыт литературного портрета» онлайн - страница 15

Почтенный обер-кельнер приглашает нас занять места за огромным центральным столом. Вся обстановка подчеркнуто прусская. По стенам развешаны скрещенные шпаги и рыцарские мечи. С потолка спускается оригинальная люстра с подсвечниками из оленьих рогов, окованных потемневшей медью. У входной двери раскинута шкура бурого баварского медведя, а в одном из углов навсегда застыл какой-то рейнский гидальго в доспехах. Зал заполнен шумными компаниями, неторопливо потягивающими пиво из объемистых кружек. Одна из компаний, что рядом с нами, особенно шумна, и каждая ее реплика невольно доносится до наших ушей.

Обер-кельнер обстоятельно осведомляет нас об участниках соседней компании. Господин справа – в золотом пенсне и с высоким, туго накрахмаленным воротничком – королевский профессор, директор эльберфельдской гимназии доктор Ханчке. Прямо против него за тем же столом – господин в черном – преподобный эльберфельдский проповедник и поэт Карл Август Дёринг. Тот, полный, в клетчатом рединготе, с длинной тирольской трубкой – сам Вильгельм Лангевише, крупнейший издатель литературы в Вуппертальской долине. Маленького суетливого человечка, что рядом с ним, зовут Кругом; он пишет скучнейшие книжки по теологическим вопросам. Слева от Круга, тот, что потягивает пиво, – Хассель, несчастный соперник Лангевише. А тот, высокий, ожесточенно жестикулирующий – всем известный Лит, сочинитель стишков для детей, директор женской городской школы. Обер-кельнер громко щелкает каблуками и, многозначительно подмигнув, словно подводя итог, произносит только одно слово:

– Элита!

В этот самый момент до нас доносится голосок, похожий на птичье чириканье. Это голос Круга.

– Доктор Ханчке прав, господа! – запальчиво кричит он. – Нынешняя молодежь закончит катастрофой. Пиво она любит больше молитв, политику – больше семьи… На днях я сам был свидетелем скандала: группа учеников эльберфельдского реального училища несла в руках свои цилиндры и во все горло распевала «Марсельезу»…

– Я тоже слышал об этом, – поддакивает Лит. – На мой взгляд, это нечто естественное. Вупперталь ближе к Парижу, чем к Берлину. В этом наше несчастье. Шашки его величества слишком далеки от нас, чтобы вовремя остудить кое-какие не в меру горячие вуппертальские головы. Вот почему романтика 1830 года так свободно распускается под самым нашим носом.

Многозначительно откашлявшись, как откашливаются только ораторы, в разговор вмешивается Карл Август Дёринг:

– Да, доктор Ханчке глубоко прав. Молодые вуппертальцы сбились с пути добродетели. В их головах слишком много идей, которые мешают им быть чистыми перед богом. В училище они тайком читают греховную книгу Давида Штрауса «Жизнь Иисуса», а на фабриках распространяется призыв «Мир хижинам, война дворцам». И все это происходит на виду у церкви, учителей, городских властей. Я убежден, господа, что речь идет не о заурядной опасности. Нет ничего страшнее молодежи, зараженной современными идеями…