Читать «Абхазская повесть. (Художник С. Бродский)» онлайн - страница 19

Константиниди не улыбнулся. Он, видимо, сел на своего конька. Елена Николаевна не шелохнулась.

- Много лилось крови в этом благословенном краю. Персы, потом опять римляне, потом арабы. И каждый завоеватель строил крепости, замки и храмы, много храмов. - Он усмехнулся. - А лес и пушнина, все, что в изобилии давала эта земля, шло за море. Восстания не утихали и, наконец, дали свои плоды: абхазцы объединились с западногрузинскими племенами. Но не долго существовало Абхазско-Имеретинское государство, Вражда и жадность феодалов привели его к распаду. И снова Абхазия, раздробленная на мелкие владения, осталась в одиночестве. Ее владетельный князь Чачба не смог объединить враждующих князей - тавадов. И снова на побережье появились иноземцы - разведчики богатой Генуи. Меняются названия селений и городов. Растут города и крепости… и храмы.

- А лес, пушнина и вино шли за море? Ведь верно? - засмеялся Обловацкий. - Смотрите, Харьков! - вдруг воскликнул он.

Константиниди прервал свой рассказ. Коридор наполнился людьми. Открылось купе, вышел Жирухин и быстро направился к выходу.

- Гулять? - окликнул его Обловацкий. Но тот уже хлопнул вагонной дверью.

Моросило, но, несмотря на мелкий дождь и слякоть, перрон был полон народу. Старуху встретили сын с женой, и они ушли. Гуляя по платформе, Русанова и Обловацкий дошли до паровоза. Здесь Елена Николаевна заметила Жирухина. Подняв от дождя воротник своего демисезонного пальто, он разговаривал с какой-то женщиной. Русанова хотела окликнуть его, но Обловацкий удержал.

- Не надо, не мешайте.

Они повернули обратно. У вагона стоял Майсурадзе, беседуя с Константиниди. Увидев Елену Николаевну, он сконфузился, скомкал разговор и заторопился.

- Не узнаю Майсурадзе. Всегда такой лихой, а сейчас - мокрая курица, - удивленно заметил Константиниди. - Погода, что ли, на него подействовала?

Елена Николаевна пожала плечами. Поезд уже прошел станцию и громыхал на стрелках, когда в вагон вошел Жирухин.

- А где обещанные малосольные огурчики? - встретил его Константиниди.

Александр Семенович заулыбался и развел руками:

- Я сам едва успел поесть в буфете, потом был на почте. И все бегом, бегом.

- И даже с незнакомкой не успели как следует поговорить? - с иронией сказала Русанова.

Жирухин вздрогнул.

- Какая незнакомка? Вы с кем-то спутали меня!

- Конечно, Елена Николаевна спутала, - смеясь, подтвердил Обловацкий. - Ох, женщины, женщины, всегда им мерещаться соперницы! - И, повернувшись к Константиниди, предложил: - Продолжайте свой рассказ. Не будь Вас, я так бы никогда ничего и не узнал. - И заметив его недоверчивый взгляд, добавил: - Нет, серьезно, ну кто из бывавших на побережье знает эту поэтическую историю? Кто? - спросил он. И сам ответил: - Никто! Мы и свой-то край порой толком не знаем!

В купе было тепло и тихо. На верхней полке, закрывшись с головой, спал Майсурадзе. Елена Николаевна забралась с ногами на диван и забилась в угол.

- В пятнадцатом веке под ударами турок погибла Византия, - вдохновенно продолжал Константиниди. - Разрушив ее колонии на черноморском побережье, в Абхазию пришли турки. И снова кровь и гнет, худший, чем прежде. Религия - оружие завоевателей. Христианских проповедников сменил ислам. Пустели города, гибла торговля, уничтожались памятники старины. Тысячами вывозились в неволю свободолюбивые абхазцы. Мужчины - на работу, женщины - в гарем. Абхазки особенно ценились сластолюбивыми османскими вельможами… Нет Триглита и Хакари - есть Бала-Даг, нет Диоскурии и римского Севастополиса - есть Сухум-Кале. Но сколько можно терпеть гнет? И снова восстала Абхазия. Восстание растет, сухумская крепость в руках абхазцев. Но снова распри, и победа уходит из рук народа.