Читать «Абхазская повесть. (Художник С. Бродский)» онлайн - страница 169

- Ну, выкладывай, что у тебя там, - разглядывая Федора, улыбнулся Бахметьев.

Услышав, что Дробышев думает идти в отставку, Иван Васильевич усмехнулся.

- Значит, в старички записался! Смотри какой! А я, что же, молодой, не устал? Нет, ты это, брат, брось. Хандра на тебя напала, это так. Видно, плохо, что тебя никто не пилит, - сказал он, вспомнив слова двадцатипятилетней давности. - Ну, да мы тебя женим. Эх, нет в живых Василия Николаевича, он бы тебя пропесочил. Знаешь что? Ты вот до командировки на Восток просился в отпуск. Поезжай-ка в Сухуми, посмотри знакомые места. Поброди по берегу, попей вина, вспомни молодость и возвращайся. Поверь, все будет в порядке! А там, гляди, еще и женатый приедешь, так бывает. И всю хандру как рукой смахнет.

На другой же день Дробышев выехал в Абхазию.

Была поздняя осень, самое прекрасное время года, время созревания плодов, медленного увядания природы. Дни становились короче. Было еще тепло, но по ночам холодало.

Наконец-то он сможет удовлетворить свое тайное, все эти годы не проходившее желание - встретиться со своей молодостью. Знал, что это будет очень грустно, но отказаться от этой встречи не мог. Кто знает, придется ли еще когда-нибудь поехать туда. Хотелось побродить по знакомым местам, посидеть на берегу моря, встретить друзей, навестить могилу Елены. Наконец-то он признался себе в этом самом сильном желании.

Сквозь полусон Федор Михайлович почувствовал чье-то прикосновение.

- Подъезжаем к Сочи, - раздался негромкий голос. - Вы просили…

Дробышев поднялся, взглянул в окно и засмеялся.

- А как же Туапсе?

Он взглянул на сконфузившегося Зураба и вышел в коридор.

Действительно, все вокруг было новым. Вместо маленьких деревянных платформ выросли белоснежные и вычурные колонны нарядных станций, огромные клумбы и бетонные вазы с яркими южными цветами. Всюду в горах и ущельях из-за деревьев выглядывали дома отдыха и санатории с разбегающимися во все стороны дорожками. Непрерывное полотно пляжа с бесчисленными гигантскими цветастыми зонтами пестрело белыми и коричневыми купающимися. Одни из них восторженно махали руками проходящему поезду, другие провожали его ленивым взглядом. В пене прибоя, выбирая яркие ракушки и обточенные водой камешки, деловито копошились дети. Снова мелькали забытые названия - Шепси, Аше, Лоо, Дагомыс, Сочи.

Наконец, после длинного туннеля открылась залитая солнцем Гагра с цветами, морем, толпами отдыхающих.

Поезд снова ушел надолго в горы. Слева промелькнуло Бзыбское ущелье с матовой ниточкой дороги к Рице, неповторимому Голубому озеру. Справа, в дымке, показалась и исчезла Пицунда. Снежные вершины подошли совсем близко. Похолодало и стало темней. Когда-то, в погоне за неуловимой бандой, он исколесил эти места, где верхом, где пешком, спал одним глазом в холодных кошах, сидел в засадах, напряженно прислушиваясь к шорохам и посвистам ночного ветра. А сейчас? Да! Изменилась древняя Абхазия, «страна Души».

Поезд прошел лесистую полосу Гудаутского района и, вырвавшись из нее, начал спускаться снова к морю. Дробышев открыл окно и, горя от нетерпения, смотрел вперед. После короткой остановки в Гудаутах, разросшихся и похорошевших, поезд шел вдоль берега. Вот виадук, около которого он арестовал Гумбу, вот окруженный пеной подводный камень, памятный по последней перестрелке. Вот Приморское, а за ним Ахали-Афони с его белой громадой монастыря, с санаториями, со старыми ивами и прудами. Справа проплыла свеча маяка. Скоро и Сухуми, незабываемый город неповторимой молодости!