Читать «Конец черного темника» онлайн - страница 17

И на этот раз, как, впрочем, потом и всегда, Темучин сделал ставку на неожиданность и стремительность налёта, действуя хваткой серого кречета. Недаром же главное его знамя было с изображением ловчей птицы, держащей в когтях ворона. Этот знак стал родовым знаком Темучина, взятый им в память своего предка — мергена (охотника) Бодуанчара, своего отца.

И женщины увидели, как острый клин монголов, мгновенно расширяясь в длину, врезался на низких лохматых, но проворных лошадках в боевые порядки татар, разорвал их, словно вешняя вода огромную льдину.

Но князья навстречу клину двинули отборную конницу; тысячи всадников столкнулись лицом к лицу, железный звон клинков и скрежет копий о щиты огласил окрестности озера, на землю повалились люди и лошади, и от их предсмертных криков и ржаний стыла кровь в жилах двух одиноких женщин, ставших невольными свидетелями этого дикого ужасного побоища.

Монголы попятились, татары снова сомкнулись и стали отходить к урочищу Давлан-Нэмурчес, явно намереваясь завлечь в него основные силы противника.

Монгольские сотники опять прокричали боевые ураны, скликая своих воинов затем, чтобы попытаться ещё раз пробить клином бреши в татарских рядах. И это им в какой-то мере удалось, потому что татары начали уже не отходить, а отступать, нарушая задуманный порядок; и случилось так, что они сами, а не монголы постепенно оказались в заготовленной ими же губительной западне. Джаут-кури сразу этим воспользовался и бросил свою отборную гвардию, поддерживаемую отрядами китайцев, в обход войск противника, применяя теперь тактику железных тисков. Татар могли сейчас выручить лишь три отставших тумена, которые ударили бы по монголам с тыла и посеяли среди них панику. Но туменов не было...

То и дело то тут, то там возникали жестокие схватки: стиснутые со всех сторон лошади тёрлись друг о друга кожаными нагрудниками, зловеще скаля зубы, топтали копытами свалившихся под ноги всадников — и живых, и мёртвых... Под ударами тяжёлых палиц, словно орехи, раскалывались черепа; сёдла, потники, стремена, наколенники были липкими от выбитых мозгов и крови...

Айгуль вдруг вскинула руку и закричала:

— Смотри, госпожа!!!

Юлдуз повернула голову в ту сторону, куда указывала служанка, и увидела Сондуга, одетого во всё чёрное, лишь на правом плече его белел треугольник. На вороном коне он вылетел из самой гущи свалки, остановился на образовавшемся вокруг него пятачке и вдруг бросил лошадь на одного бритоголового, без шлема, громадного, с отвислыми усами и зло оттопыренными ушами монгола. Молнией блеснул клинок, и усатая и ушастая голова, отделившись от тела, слегка зависла, словно невысоко подброшенная тыква... На Сондуга кинулись два кераита; удар копья одного из них пришёлся прямо в щит, — тысячник отразил этот удар, но тут же над ним завис длинный тонкий шест с петлёй от аркана — укрюк; спелёнатого Сондуга вышибло из седла...

Юлдуз издала душераздирающий крик... Но всадник, уже тащивший по земле тысячника, стал валиться набок, настигнутый чьей-то меткой стрелой. Сондуг вскочил на ноги, скинул с себя путы и прыгнул в седло поданного ему воином боевого коня, ловко поймав кинутую в руки саблю. Туго натянутыми стременами сдавил бока лошади и снова врезался в середину свалки.