Читать «Чарльз Диккенс. Собрание сочинений в 30 томах. Том 28» онлайн - страница 42

Питая глубочайшее уважение к замечательному таланту мистера Крукшенка и не меньшее — к его добрым намерениям, мы считаем себя вправе теперь, когда появилось продолжение «Бутылки», упрекнуть его за вышеупомянутую историю. Во-первых, потому, что она компрометирует очень важную и злободневную проблему, а во-вторых, потому, что она в конечном счете повредит тому делу, которому должны служить эти гравюры. Из всех классов общества быстрее всего заметит их слабость именно тот класс, которому они в первую очередь адресованы, так как ему все это хорошо известно по собственному опыту.

В новой серии мы опять встречаемся с братом и сестрой, которых в последний раз видели в ужасной сцене безумия их отца, заключавшей первую серию, и наблюдаем, как они все ниже спускаются по стезе порока и преступления, открывшейся перед ними тогда. Они становятся завсегдатаями трактиров, кабаков, притонов. Их судят за грабеж. Юношу приговаривают к каторге, девушку оправдывают. Он безвременно умирает в плавучей тюрьме, а его сестра, обезумев от отчаяния, бросается с Лондонского моста в окутанные ночным сумраком воды реки.

Эта последняя сцена необыкновенно сильна. Она запечатлевается в памяти, словно страшная реальность. В ней ощущается буря чувств и ужаса — и мы не сомневаемся, что никакой другой художник не смог бы выполнить ее с таким совершенством. К тому же, хотя она превосходит все предыдущие, как и надлежит подобной трагедии, в них многое столь же замечательно. Например, сцена смерти в тюрьме — каторжник, закрывающий глаза покойнику, и его товарищ, ставящий ширму в изголовье кровати, представляют собой шедевры, достойные самого великого художника. Все дышит подлинностью, и точность даже малейших деталей просто удивительна. Впрочем, Этим отличается вся серия. В сцене суда в Олд-Бейли великолепно воспроизведена обстановка, знакомая каждому, кто там бывал. Освещение и даже воздух переданы с поразительной достоверностью. То же можно сказать и о кабаке и о притоне — ни одной неотработанной детали, все выписано с величайшей скрупулезностью. Как странно, закрывая альбом, вспоминать все эти лица, наделенные такой характерностью и неповторимым своеобразием, что они запечатлелись в нашей памяти, словно мы смотрели на людей из плоти и крови. Хозяин кабака за стойкой, юристы в суде и уже упоминавшиеся каторжники останутся живой реальностью, точно фигуры на картинах, о которых испанский монах рассказывал Уилки, и будут жить, когда тысячи ныне живущих теней исчезнут без следа. Но нусть мистер Крукшенк подольше остается здесь, чтобы подарить нам еще много таких произведений и чтобы с помощью подобных же простых средств создавать то, чего не удастся создать, даже располагая всеми средствами искусства, если только ты не наделен рукой мастера.