Читать «Тарас Шевченко та його доба. Том 2» онлайн - страница 8

Рем Георгійович Симоненко

Однажды Пушкин исчез и пропадал несколько дней. Дни эти он прокочевал с цыганским табором, и это породило впоследствии поэму «Цыганы». В эпилоге к поэме пропущены были следующие строки:

За их ленивыми толпами В пустынях праздный я бродил, Простую пищу их делил И засыпал пред их огнями. В походах медленных любил Их песен радостные гулы, И долго милой Мариулы Я имя милое твердил.

Пушкин коротко сошёлся с генералами М. Ф. Орловым и П. С. Пущиным и проводил с ними большую часть времени. Вообще, в Кишинёве русское общество было военное. Один Пушкин отличался партикулярным платьем, бритой после горячки головою и красною ермолкой. На обедах военная прислуга его обыкновенно обносила, за что он очень смешно и весело негодовал на Кишинёв.

Невзирая на обычную весёлость, Пушкин предавался любви со всею её задумчивостью, со всем её унынием. Предметы страсти менялись в пылкой душе его, но сама страсть её не оставляла. В Кишинёве долго занимала его одна из трёх красивых пар ножек наших соотечественниц.

В два года своего пребывания в Кишинёве Пушкин написал несколько мелких своих стихотворений, «Кавказского пленника», «Бахчисарайский фонтан», «Братьев-разбойников» и послание «К Овидию». Сие последнее сочинение он ставил выше всего того, что было им написано до того времени.

По назначении графа Воронцова новороссийским и бессарабским генерал-губернатором Пушкин был зачислен в его канцелярию. Он оставил Кишинёв и поселился в Одессе; сначала грустил по Кишинёву, но вскоре европейская жизнь, итальянская опера и французские ресторации напомнили ему старину и, по его же словам, «обновили душу». Он опять предался светской жизни, но более одушевлённой, более поэтической, чем та, которую вёл в Петербурге. Полуденное небо согревало в нём все впечатления, море увлекало его воображение. Любовь овладевала сильнее его душою. Она предстала ему со всею заманчивостью интриг, соперничества и кокетства. Она давала ему минуты и восторга, и отчаяния. Однажды в бешенстве ревности он пробежал пять вёрст с обнажённой головой под палящим солнцем по тридцати пяти градусам жары.

Пушкин был собою дурён, но лицо его было выразительно и одушевлено; ростом он был мал (в нём было с небольшим два аршина и пять вершков), но тонок и сложён необыкновенно. Женщинам Пушкин нравился; он бывал с ними необыкновенно увлекателен и внушил не одну страсть на веку своём. Когда он кокетничал с женщиною или когда был действительно ею занят, разговор его становился необыкновенно заманчив. Должно заметить, что редко можно встретить человека, который бы объяснялся так вяло и так несносно, как Пушкин, когда предмет разговора не занимал его. Но он становился блестяще красноречив, когда дело шло о чём-то близком его душе. Тогда-то он становился поэтом и гораздо более вдохновенным, чем во всех своих сочинениях. О поэзии и литературе Пушкин говорить вообще не любил, а с женщинами никогда и не касался этого предмета. Многие из них, особенно в то ещё время, и не подозревали в нём поэта. Одна иностранка, оставляя Россию, просила Пушкина написать ей что-нибудь в память самых близких двухлетних их отношений. Он написал ей пиесу: