Читать «Когда я был вожатым. Повесть» онлайн - страница 15

Для этих громоздких предметов и для Игорькова бабушкина узла пришлось выделить обозных, которые попеременно и тащили за отрядом трубу, узел, а двое, взяв за ручки,- блестящий, как закатное солнце, самовар.

И вот - странное явление - ребята, неохотно тащившие эти тяжести, наперебой желали понести на закорках малыша. И при желании он мог бы доехать до лагеря верхом, но задорный пацаненок вырывался и все стремился забежать вперед.

За нами, как за странствующим цирком, долго бежала, хохоча и улюлюкая, толпа поселковых ребятишек.

КАК БЫЛА ПРОСЛАВЛЕНА ЩЕДРОСТЬ ИГОРЬКА

Такие вот непредвиденные обстоятельства испортили нам всю торжественность нашего выхода и сладость первых шагов далекого похода.

От Симоновской слободы до самого привала я шел рядом с отрядом, таща на спине тяжеленнейший узел и обливаясь потом под тяжестью котлет, пирожков и жареных кур, ножки которых торчали наружу.

Надо мной ребята не смеялись, но перешептывались по поводу Игорька. Слыша роковые слова «мамин сынок», «сластена», «обжора», я понимал, что внучек может быть загублен своей любвеобильной бабушкой в глазах товарищей навсегда.

*

Кто знавал московские окраины в те годы, помнит, что прямо за Симоновской слободой, тут же за последней остановкой трамвая, начинались поля, овражки, небольшие сады и рощицы. А на полпути к селу Коломенскому с его знаменитой старинной церковью, росли три одиноких дерева, три старых корявых дуба, видавших еще, наверное, соколиные охоты царя Алексея Михайловича в Москворецкой пойме, расстилавшейся внизу зеленым ковром, украшенным голубыми зеркалами озер.

Под тремя дубами мы и устроили привал.

Сняв заспинные мешки, ребята расположились на траве вкусить первую еду первого в жизни походного привала.

- А ну, у кого что есть - в общую кучу! - скомандовал я.

И на расстеленные полотенца посыпались бутерброды с колбасой, с ветчиной, а то и просто куски черного хлеба, слегка сдобренные маслом. Разные были достатки у родителей моих ребят.

Наш «доктор» достал и смущенно положил в общий пай кусок черного хлеба и головку чеснока.

К каждому звену я подходил благословить еду, и каждое звено кричало разными голосами:

- К нам, к нам, вожатый!

Увидев смущение Шарикова, я опустился на корточки перед общей кучей еды и, помня наше старое комсомольское правило: дар самого бедного для нас самый ценный, выхватил из общей кучи головку чеснока и черную краюшку:

- Вот, ребята, молодец тот, кто захватил самое лучшее для похода: в черном хлебе - русская сила, а крепкий чеснок - прочищает носок.

И, разрезав черную горбушку на равные куски, разломил чеснок на дольки и подал каждому. А сам, натерев кусок хлеба чесноком и посолив покруче, с этого и начал свой завтрак.

И все звено «Спартак» последовало моему примеру. Долго потом вспоминали ребята, что этот ломтик хлеба с чесноком был самым вкусным из всего, что едали они в жизни.

А Игорь? Вот он смущенно поглядывает на роковой узел, набитый снедью, и не знает, вынуть ли из него один бутерброд или сколько… Руки его дрожат. И все это под взглядами восьми пар глаз звена имени Либкнехта…