Читать «Самоубийство и душа» онлайн - страница 65

Прежде чем работа Юнга сможет быть продолжена аналитиками (а они должны делать эту работу, так как их мышление всегда будет оставаться ближайшим к фактам переживания), им необходимо освободиться от тех остатков теологии, академической психологии и особенно медицины, которые все еще цепляются за свою территорию и остаются ложными «землемерами» границ аналитической психологии. Одно из таких остаточных явлений — сам термин «неклинический анализ», который в данной работе подвергается критике. В этой работе также предпринимается попытка расчистить само основание территории, оспаривая притязания на каждый ее дюйм, предъявляемые анализу теологией, академической психологией и медициной. Не так важно захватить эту площадь — необходимо освободить занятую территорию, чтобы онтологию для психотерапии можно было однажды построить на ее собственном основании. Мы ведем борьбу за анализ, за точку зрения аналитика и корневую метафору души, из которой возникает эта точка зрения. Только там, где остатки старых воззрений, особенно медицинских, психиатрических, фрейдистских, создают препятствия этой точке зрения, их необходимо шаг за шагом опровергать.

Прежнее противодействие, оказываемое наукой религии, как в дни Шоу, или более позднее, возникшее между двумя культурами, как в дни Сноу1 Сноу Чарлз Перси (1905–1980) — автор нашумевшей работы «Две культуры и научная революция» («Two Cultures and the Scientific Revolution», 1959). (Примечание переводчика.), уже не представляет собой реального противостояния. Новая оппозиция, реальная для нынешнего поколения, возникает между душой и всем тем, что грубо ее искажает или же попросту стремится заключить с ней сделку; между анализом и официальной позицией медицины, теологии и академической психологии, которые хотели бы посягнуть на душу; между аналитиком и всяким другим человеком. Самоубийство — именно та проблема, которая обнажает этот конфликт.

В наши дни не имеет смысла занимать любую из традиционных позиций. Мы настолько больны и так долго находились на грани массовых самоубийств, ощупью отыскивая личные решения серьезных коллективных проблем, что сегодня, теперь или никогда, сгодится любая позиция. Все преграды устранены: медицина больше не является прерогативой врача, смерть — уделом престарелых, а теология — занятием посвященных в духовный сан.

Разумеется, врач также обладает душой, и, как целитель среди страдающих, он встречается с ней, возможно, чаще, чем кто-либо другой. Но современная медицина исключила душу из своих учений, требуя от врача действовать так, как если бы у него никогда ее и не было и как если бы пациент представлял главным образом тело. Современная медицина отделила врача от его собственной души. Он может верить в душу и следовать этому в своей жизни, одновременно поступая в профессиональной деятельности так, как если бы ее не существовало вовсе. Он оторван от истинных корней в медицине Асклепия, и суть разногласий между медициной и анализом — не что иное, как установление нового конфликта между методами лечения по Гиппократу и по Асклепию. Медицинское обучение сегодня настолько настроило студента против психологической предыстории медицины, что все преимущества метода Гиппократа оказались менее весомыми, чем недостатки одной его стороны. Из-за того, что врач так энергично отстаивает одну сторону, аналитик вынужден придерживаться противоположной. Этот печальный факт насильственно констеллирует медицинскую установку в собственном бессознательном аналитика, так что иногда он уже не знает, откуда идет искажение: то ли от современной медицины и ее «адвокатов», то ли оно есть уже в его собственной медицинской тени и во всей предыстории анализа в девятнадцатом столетии. Точно так же, как немедицинский анализ пал жертвой медицинской тени в качестве «лэй», медицина оказалась во власти теневых проекций анализа.