Читать «Самоубийство и душа» онлайн - страница 30

Для того чтобы еще больше приблизиться к пониманию самоубийства, попытаемся понять жизнь индивида, которая повлекла за собой его смерть. Мы начинаем с индивида, а не с понятия. Личность индивида, конечно, отчасти сознательна, а отчасти бессознательна, в связи с чем необходимо исследовать также и ее бессознательные аспекты. Фактически исследование, не в полной мере уделяющее внимание внутренней мифологии (например, сновидениям, фантазиям, апперцептивным формам) суицидального индивида, представит неадекватную картину. Все причины, ведущие к самоубийству, перечисленные в начале этой главы, — коллективные, эмоциональные, интеллектуальные — остаются на поверхности, они не входят внутрь, в само содержание смерти. Так происходит потому, что самоубийство — это способ вхождения в смерть, и потому, что проблема вхождения в смерть высвобождает наиболее глубокие фантазии человеческой души; чтобы понять самоубийство, нам необходимо узнать, какая мифическая фантазия разыгрывалась в душе человека и была отреагирована. Таким образом, именно аналитик может прийти к более полному пониманию проблемы самоубийства.

Однако это положение отвергнуто. Возражение против психологического понимания индивидуальных самоубийств исходит не только из «внешней» позиции социологии. (Мы уже ознакомились с ее аргументом: бесполезно углубляться в поиски отдельных единиц наблюдения, которые вносят свою лепту в показатель числа самоубийств.) Возражения исходят также и «изнутри». Согласно Сартру, человек, способный понять смерть наиболее глубоко, — это человек, который мертв. Это означает, что самоубийство непостижимо, так как единственный человек, который мог бы дать по этому поводу хоть какое-то объяснение, уже не может этого сделать. Это ложная дилемма, и мы должны более внимательно рассмотреть саму крайность данной внутренней позиции. Нам следует выяснить, истинно или нет положение о том, что каждый индивид — единственный, кто может понять и выразить свою собственную жизнь и смерть.

Достаточно ярко описанные и отчетливо выраженные самоубийства, как, например, в случае Сократа или Сенеки, весьма редки. Человек, понимающий свой собственный миф, способный следовать своему паттерну настолько четко, что может ощутить момент собственной смерти и рассказать о ней, — необычное явление в истории человечества. Действительно, таких случаев очень мало, и их персонажи известны как фигуры легендарные. Обычный человек мало что понимает в собственных поступках, и, вследствие того что смерть приходит к нему внезапно, кажется, что она появляется извне. Из-за того, что мы так мало связаны со смертью, которую несем внутри себя, кажется, что она «набрасывается» на нас извне, экзогенно, как внешняя сила. То, чего мы не осознаем в самих себе, всегда кажется приходящим извне. Мы стараемся изо всех сил осознать детали и фрагменты своих поступков, но чаще просто пассивно живем в пределах своего мифа, нежели активно его реализуем. Наилучшим примером нашей беспомощности в понимании и четком выражении собственной внутренней жизни является проблема, с которой мы сталкиваемся в своих сновидениях.