Читать «Мидии не родят жемчуг» онлайн - страница 110

Это были последние слова, которые Сережа слышал от парня. Когда в понедельник он пришел с украденными у родителей деньгами к скамейке, нового друга с водянистыми глазами на ней не было. Сережа прождал до вечера и ушел.

До окончания одиннадцатого класса он пользовался другой школьной дорогой. Если иногда доводилось проходить мимо парка, старался не смотреть на скамейку, немую свидетельницу его позорного страха. Который спровоцировал или выявил — что, впрочем, одно и то же — его принципиальную готовность к низости. Низости — не только к себе, но даже по отношению к самым близким людям. Предел которой, в силу исчезновения причины, страх породившим, остался неизвестен. Ему казалось, что скамейка смеялась… Так продолжалось, пока парк не перепланировали и на месте скамейки не появилась волейбольная площадка.

Джокер балагурил: сыпал комплиментами в адрес соседки, задевал шутками стюардессу. На Сергея, казалось, не обращал особого внимания и лишь время от времени призывал в свидетели своей правоты, что выглядело явным ерничаньем. Сергей тайно продолжал изучать неприятного соседа: плотный, крепкий, резкий в движениях, предрасположенный к неоправданной жестикуляции. За всем этим, вместе с показной веселостью и расслабленностью, прочитывалось напряжение особой природы — постоянная готовность к отпору и нападению. Впрочем, если бы даже Джокер был неподвижен и нем, эту агрессивную готовность выдали бы одни только водянистые глаза, с детства ставшие для Сергея синонимом опасности, которая может породить панический страх, имеющий фантастическую силу.

И все же, больше всего расстраивало то, что Джокер неумолимой препоной отделял Сергея от Ольги. Он был в центре внимания (поэтому центральное кресло выглядело троном), и таким образом эмоционально подавлял Сергея, не давая возможности по своему общаться с соседкой. Сергею позволялось быть только пособником или продолжателем шуток Джокера, порой рискованных, в адрес «одуванчика», как окрестил Ольгу этот наглый шут. Роль не устраивала Сергея, но пределом его протеста являлось лишь поверженное молчание и натянутая улыбка в ответ на назойливые обращения Джокера. Сергею подумалось, что именно сдерживание соседа как мужчины было целью Джокера в его пустопорожнем словесном бенефисе. Но для чего? Для устранения соперника? С упованием на продолжение отношений с девушкой? Вряд ли Джокер мог серьезно на это надеяться: Ольга своим поведением не давала повода для какой-либо надежды. Реакция на шутки была откровенно холодной. Лишь иногда она снисходительно улыбалась, выразительно взглядывая на Сергея. Сергей отметил, что Джокеру такая реакция девушки была неприятна. Шутник нервничал, это было заметно по злым огонькам, мелькавшим в прищуренных от, как могло показаться, хронической веселости глазах.

После сильной вибрации, которая продолжалась минуту, самолет последний раз сильно тряхнуло и бросило вниз. Сергей ощутил, как похолодело в животе и к горлу подкатила противная тошнотворная волна. По салону пронесся общий тяжелый вздох. Ольга откинулась на спинку кресла и прямо-таки божественно закрыла глаза.