Читать «Посланники Великого Альмы» онлайн - страница 121

5

Еще полчаса схватки, и ещё три солдата пали от руки Атуака. Ему казалось, что чаша весов клонится в его сторону. Уже давно потерялась где-то диадема, пот смыл с бровей черную краску, а он, в своей неудержимости, как ангел возмездия кружил над испанцами.

Казалось, нет такого оружия, которое смогло бы поразить его, нет такого человека, который бы с ним справился.

Пройдет много лет и родится легенда о храбром Атуаке. Совсем маленькие мальчики и юноши будут впитывать каждое её слово.

«… И отправил Атуак на помощь женщинам и детям лучших своих воинов, разорвав свою душу на две части. Одну он оставил в груди, а другую послал вместе с воинами. И если одна половина терпела как могла, то другая плакала навзрыд. Оставшаяся половина его души лопнула, мелкими, но весомыми осколками вселяясь в души других воинов, защищавших город. Они будто выросли, стали великанами, потешаясь над карликами-завоевателями. Но карлики оказались злыми. К тому же они обладали волшебными стрелами, и им был подвластен гром и яркие молнии. Одна такая молния с неожиданной силой вырвалась из длинной черной трубки и нашла грудь Атуака. Топор выпал из его рук, но копье осталось…»

Атуак упал лицом вниз. От сильного удара кожа на лбу лопнула, но он уже не чувствовал боли. Навсегда открытые глаза неподвижно смотрели на камни мощеной улицы…

Антоньо Руис, старавшийся не выпускать Кортеса из вида, все же потерял его; влекомый группой всадников, он оказался у восточной стороны города.

Там был сущий ад, море тел. И живые, и убитые, казалось, были помечены смертью: и те и другие мертвой хваткой держали оружие.

Альмаеки уже не стреляли из бесполезных луков, они действовали только копьями и топорами, предпочитая убийственный для себя ближний бой. И проигрывали его.

Такого сопротивления противника Руис ещё не знал, даже не представлял, что подобное возможно. Он со страхом смотрел, как на место одного вставало десять, двадцать, бесчисленное множество индейских воинов, крепких и полных сил. Они уже наводнили город, который вдруг стал в сотню раз меньше. Не было возможности развернуться, поднять меч, закрыться щитом. И не было сил дышать. Горячие тела пожрали весь воздух, и явилась звенящая пустота. Она забралась под кирасу и шлем, проникла в голову и звенела, звенела, выгоняя из орбит глаза.

Антоньо сбросил с себя оцепенение и вдруг понял, что не дышит. Проклятая жара, призвав себе в союзники отполированный металл шлема, зажарила ему мозги, вызвав до ужаса реальные галлюцинации. Он рывком втянул в себя воздух и неожиданно всхлипнул. Раз, другой, третий… Он почувствовал, что сейчас разрыдается, и его охватила злость: на себя, на индейских воинов, на полузадохнувшегося коня под ним, на небо, солнце… Он с отчаянным криком сорвал с головы шлем и далеко отбросил его. Хотелось сорвать и кирасу, к которой прикипела рубашка.

Его товарищи вели бой уже метрах в ста от него, и он, выставив в сторону меч, пришпорил коня, направляя его в самое пекло схватки.

Оказавшийся ближе всех к нему индеец замахнулся топором. Руис сильным ударом меча перерубил деревянную рукоятку. Но безоружный индеец и не думал убегать. Он приготовился к прыжку, к последнему; он походил на тигра или ягуара, которые, смертельно раненные, не зная страха, делают последний вызов смерти, оставаясь до последнего мгновения самими собой — гордыми, смелыми и независимыми.