Читать «Записки для моих потомков – 2» онлайн - страница 37

Кирилл взял кружку, повертел её в руке и сказал, что он, между прочим, поэт. Его стихи печатались однажды в школьной стенгазете. Он может на ходу придумать стихотворение про что угодно, ну вот хотя бы про эту кружку. И он тут же прочёл стихи собственного производства в соавторстве с Пушкиным и с Есениным:

Ты жива ещё, моя пичужка?Вот и я, привет тебе с полей.Съешь-ка зёрен. Где же кружка?Сердцу будет веселей.

Потом мы танцевали и играли в догонялки, даже чуть стол не перевернули. Мне было очень весело, волосы растрепались, лицо раскраснелось. И вдруг в самый разгар веселья Кирилл резко остановился, как-то странно по смотрел на меня и сказал:

– Ты красивая.

Комната ещё скакала вокруг меня; как в хороводе, кружились потолок, люстра, книжные полки, стол… А в голове будто включился магнитофон, в котором повторялась одна и та же запись со словами: «Ты красивая…» Так мне никто никогда не говорил. Показалось, что повсюду и внутри меня заиграли весёлые солнечные зайчики. Но играть и бегать почему-то расхотелось. Я принесла ещё какао. Мы заедали его рассыпчатым печеньем. Мама дала нам варёной сгущёнки. Мы намазывали сгущёнку на печенье, а в окно на нас смотрело солнце, яркое-яркое, будто тоже сгущённое.

Это был по-настоящему гостевой день. Вечером явился Олег. Он только что приехал из Москвы и привёз мне подарки. Олег положил их передо мной на стол: прозрачную ручку с плавающей золотой рыбкой, сердитого резинового гномика с копной рыжих волос и какой-то засохший цветок.

Я думала, что, съездив в Москву, Олег начнёт задаваться. Но он сказал, что там ему было скучно одному радоваться Красной площади и метро. Он рассказал мне о Птичьем рынке, и как он чуть было не уговорил маму купить ему обезьянку, и о том, какая она была потешная и как просилась на руки. Олег всё говорил, говорил и не мог остановиться. Я от этого немного устала, а когда он замолчал, чтобы передохнуть, быстро рассказала о Кирилле. Что он поэт, к тому же умный, весёлый и придёт к нам в гости снова. Олег почему-то сразу стал неразговорчивый, только заявил, что не доверяет поэтам. Они все, сказал он, как правило, брехуны. Я хотела обидеться, но не смогла. У меня не получалось ни на кого обижаться в такой хороший день.

Мы немного помолчали, и я спросила для примирения:

– А что тебе больше всего понравилось в Москве?

Олег задвигал под столом ногой и сказал:

– Сара́нки.

– Разве саранки растут в Москве? – засомневалась я.

– Именно, что нет, – оживился Олег. – Они же у нас растут.

– Тогда при чём тут Москва?

Олег взял со стола засохший цветок. Лепестки у цветка были коричневато-красные и печально гнулись на вялом стебле.

– Вот эту саранку я купил на цветочном рынке в Москве. Там миллион цветов! У меня глаза заблудились, на что смотреть. Мама шла с тётей Томой, и они называли разные цветочные названия. Я раньше не знал, что у цветов столько названий, и все они почему-то похожи на лекарственные.