Читать «Дон Личчу Папа» онлайн - страница 2

Когда кум Венерандо стал высчитывать, сколько должен ему за аренду Вито Грилли, у бедного кума Вито язык прилип к гортани.

– Если ваша земля никуда не годится, и вернулись вы с поля с пустыми руками, никто не виноват.

И Венерандо, желая, чтобы должник заплатил ему без всяких разговоров, привел еще с собой адвоката. А когда дело кончилось в его пользу, пошел, ковыляя как утка, в своих сапожищах – довольный-предовольный.

Кум Вито спросил было, правда ли, что теперь у него так и отнимут последнего мула, – да куда тут…

– Молчать! – закричал судья, который в это время, сморкаясь, переходил к другому делу.

– Если бы и вы пришли с адвокатом, вам бы позволили говорить, – утешал беднягу: Вито кум Орацио.

…На площади перед думой злосчастного мула продавали с публичного торга.

– Пятнадцать тари, – кричал пристав, – за мула Вито Грилли! Кто больше?

Кум Вито стоял тут же на ступеньках лестницы и молчал. Что мог он сказать? Что мул старый – ни для кого не новость, что служил он хозяину верой и правдой шестнадцать лет… Но когда мула, наконец, куили и повели прочь, у кума Вито помутилось в глазах.

– Что же теперь будет?! И так аренда все до копейки пожирает… А без мула-то! Куда я без мула-то пойду!?..

И он принялся орать, как оглашенный, на кума Венерандо:

– Негодяй! Человека по миру с сумой пускаете!.

И затеялось бы новое дело, если бы не подоспел дон Личчу: Папа, с саблей на боку, в фуражке с золотым галуном.

– Молчать! Именем закона! Молчать!

– Закон для богачей одних! – кричал, как пьяный, потрясая уздечкой, кум Вито, направляясь домой.

Что закон для богачей – это узнал и кум Арканджело с тех пор, как поссорился с попом из-за своего же собственного домишки, который тот хотел купить у него насильно.

– С ума сошли, – с попом ссориться, кум Арканджело! – говорили люди. – Разорит он вас и по миру пустит.

Поп, когда разбогател, стал делать к своему: дому, пристройки со всех сторон. Теперь расширил он окно, которое выходило на крышу: к куму Арканджело, и говорил, что желает купить его дом, чтобы выстроить здесь новую кухню и превратить окно в дверь.

– Сами видите, дорогой кум Арканджело, не могу же я без кухни. Подумайте хорошенько.

Но кум Арканджело желал жить и помереть где родился и домишки не продавал. Хоть и ночевал-то он тут только по субботам, работая в другой деревне, но эти камни; его знали и любили, и когда он вспоминал родное гнездо, сгибая спину на полях Каррамоне, оно и виделось ему: только так: окошки без стекол, покосившаяся дверь.

– Ладно! Ладно! – думал поп. – Не хочешь добром, дубовая голова, будем действовать по-другому.

И на крышу кума Арканджело рекой долились помои, посыпалась дождем всякая дрянь.

Стала крыша хуже всякой сточной канавы. Когда кум Арканджело начинал кричать и ругаться, поп орал еще громче его.

– Горшка герани из-за тебя не могу держать, что ли, на подоконнике? Цветка полить не смею!..

Но у кума Арканджело голова была упрямее ослиной, и он решился прибегнуть к закону.