Читать ««Родственные души» и другие рассказы» онлайн - страница 9

Ксюха села на кровати. Думала, что успокоилась после поездки к матери. Оказывается, если сегодня уже плакал, то второй раз слезы гораздо легче текут. И они потекли, да так сильно, что Ксюха не могла говорить, только всхлипывала судорожно.

Вера Николаевна перепугалась, стала гладить по голове как маленькую:

— Ксюшенька, ты чего?! Успокойся! А у нас, знаешь, такое мороженое вкусное есть, фирменное, «Березка» называется, такой пломбир белый-белый, как березка, с кусочками шоколада, с печеньем! Хочешь прямо сейчас мороженого? Хочешь? Пойдем-пойдем, не плачь только!

Послесловие. Рассказ Веры Николаевны

Оксана помогает нам в кафе, убирает посуду, помогает официантам во время банкетов. По мере сил. Где живет? А у меня живет. Да. Уже десять лет у меня живет. Я ходила с ней в администрацию, сначала сказали, что помочь нельзя, по закону до двадцати трех лет, а она просрочила. Стала я настаивать, ведь она сирота, своими правами не воспользовалась, должен быть какой-то другой выход. Тогда поставили в общую очередь на жилье для малоимущих. Где-то сто пятидесятая она на очереди. Если учесть, что очередь движется по одной квартире в год, то до этой квартиры она просто не доживет.

Впрочем, сейчас это уже неактуально. Как у меня оказалась? Сначала в гости приходила, потом я стала оставлять ее ночевать. Там, в общежитии, бесконечные пьяные разборки, а она за себя постоять не может.

У меня сын вырос, слава Богу, все хорошо у него, но живет уже своей жизнью, знаете, мужчины — они более независимые... Внуков пока нет. Муж пьет, живем вместе, но в разных комнатах нашей большой трехкомнатной квартиры — как чужие люди. И так мне в последнее время перед встречей с Ксюшей одиноко было... И вот Господь мне ее послал. На все ведь воля Божия!

Не мешает ли? Нет, не мешает. Она какая-то такая... ненавязчивая... Характер у нее такой... кроткий... необидчивый... Простая очень, без заднего умысла...

Она у нас поправилась немножко, больше на узника концлагеря не походит. Как у нее вес сорокакилограммовую отметку перевалил, она стала себя толстой называть. Только со здоровьем все равно неважно: часто плохо себя чувствует, давление низкое, пульс слабый, жару и холод не переносит — синеет и отключается.

Раньше она могла больше пройти, а сейчас ей хочется столько же пройти, а уже не может. Да и то — слава Богу! Она раньше говорила: «Дожить бы до тридцати лет!» Дожила! Сейчас ей хочется еще пожить, говорит: «Вот бы лет пять еще пожить!» Для нее каждый день — подарок от Бога.

Из кардиодиспансера ее тут все преследовали, на операцию требовали ложиться, а я им говорю: «Откуда вдруг такая настойчивость?! Она у вас много лет стояла на учете!» Свозила ее в Москву на консилиум, профессор посмотрел и сказал мне: «Никакой операции быть не может. В детстве нужно было делать. А сейчас поздно. С операционного стола ей не встать». Я заключение нашим врачам отнесла, так затаились как мыши — больше речи об операции не ведут. Отстали.