Читать «Треснутая трубка» онлайн - страница 35

Виталий, распахнув дверь, шагнул в комнату. Сидевшая напротив Быкова молодая женщина, увидев его, рывком поднялась с кресла и застыла в напряжении. В ее пушистых и светлых, как лен, волосах, тонкой и стройной фигуре, широко раскрытых васильковых глазах — во всем облике женщины Синичкину почудилось что-то до боли близкое и родное. Сердце-вещун, вероятно, редко ошибается в таких ситуациях, и оно, радостно стуча, подсказывало Виталию: да, да, перед тобой она, встречи с которой ты жаждал много лет и в глубине души не терял надежды прижать ее к своей груди.

Быков перевел взгляд с замершей женщины на ворвавшегося вихрем Синичкина и поспешно вышел из-за стола.

— Невероятно! — воскликнул инженер. — Как две капли воды! Ошибка тут исключена. Вы… вы!..

Комната озарилась ярким солнцем, выплывшим вдруг из-за туч. В бездонных синих глазах женщины сверкнули бусинки счастливых слезинок. Виталий, вытянув вперед руки, бросился к ней. Через мгновение, чувствуя себя как во сне, он прижимал ее голову к своей груди.

— Виталий!..

— Сестренка!

Они стояли, словно зачарованные, еще и сами до конца не веря в реальность происшедшего, боясь спугнуть его лишним движением и ненужными словами. Первой, немного успокоившись, заговорила женщина.

— Я работаю врачом в торговом флоте. Только вчера вернулась из длительного рейса, прихожу домой, и вот мне говорят…

Быков и Павел Ефимович молча слушали ее торопливый, сбивчивый рассказ. Виталий усадил сестру рядом с собой и, не в силах оторвать от нее глаз, все гладил и гладил своей шершавой, загрубевшей от морской воды ладонью ее теплые мягкие руки. Нежный голос сестры звучал в его ушах то взволнованно и радостно, то грустно и печально. И перед глазами, как в кадрах киноленты, вырисовывалась ее жизнь.

…Когда фашистские летчики начали бомбить и обстреливать с бреющего полета железнодорожный полустанок, где на путях стояли только что прибывшие составы, стрелочница Олеся Михайловна Ильченко возвращалась домой с дежурства. Услышав грохот взрывов и треск пулеметных очередей, она забежала в подъезд какого-то каменного здания, чтобы переждать там налет. Выйдя на улицу, она сразу же свернула в переулок и вдруг услышала плач ребенка. Недалеко от нее, у водопроводной колонки, неподвижно лежали две молодые женщины. Возле одной копошилась грудная девочка. Когда стрелочница, решив, что мать ее мертва, подняла ребенка на руки, она вдруг увидела, что женщина открыла глаза.

— Прошу вас, — умоляла она слабым, затухающим голосом. — Не дайте моей девочке пропасть… Зовут ее Верочкой… Вера Сергеевна Синичкина. Отец ее морской офицер, остался в Одессе… Брат Виталий…

И больше умирающая не успела сообщить ничего.

Несмотря на трудности и лишения, Олеся Михайловна оставила семимесячную девочку у себя. После получения похоронной на мужа, погибшего при освобождении Будапешта, маленькая Верочка стала для нее самым близким существом на свете. Работы Олеся Михайловна не боялась никакой и делала все, чтобы Вера окончила институт. Сейчас она на пенсии, и, когда дочь с мужем уходят в рейс, двое внуков остаются на ее попечении.