Читать «Красная биология» онлайн - страница 2

Все замолчали, потупились, поняли, что им преподан важный урок того, о чем мы часто забываем: различий в формировании личности, воспитанной в разных социальных условиях и в силу сложившегося менталитета не способной воспринять реалии жизни субъектов из другого мира.

Позже я не раз встречался с такими существенными различиями в оценке личностью окружающего мира, обусловленными системами воспитания и господствующей в том или ином обществе моралью и идеологией. Когда летом 1998 года во время XVIII Международного Генетического Конгресса мы дискутировали с китайскими коллегами, обсуждая вопрос о принудительной стерилизации мужчин и женщин, предпринимаемой китайскими властями якобы на основании генетических тестов, я поймал себя на мысли, что опять нам, западным людям, не войти в мир размышлений и идиотипов восточного мира с его конфуцианской философией жизни. Для конфуцианцев на первом месте стоит община, потом — семья, а на последнем — человечек, индивидуум; в западном мире человек — это все, а общество — сильно подчиненная личности категория. Поэтому несколько западных генетиков пытались объяснить своим китайским коллегам, что отдельные индивидуумы, пусть и носители серьезных генетических расстройств, у которых могут с большой вероятностью родиться дети-уроды, должны сами решить, хотят они или не хотят иметь детей. В соответствии с Всеобщей Декларацией Прав Человека никто не вправе им приказать, как им строить свою жизнь. Но ссылки на эту декларацию и наш рассказ о том, что такие принудительные меры уже предпринимались раньше и ничего, кроме вреда, не принесли, как я мог видеть по лицам китайских ученых, принявших участие в этой вечерней дискуссии на конгрессе, не доходили до многих китайских слушателей. Я понял, что наши

речи сильно походили на совет сенатора США ученым-отказникам в СССР.

Главное, что меня заботило: поймут ли сегодняшние читатели, особенно молодые читатели в России, стране, неузнаваемо изменившейся за последние 10 лет, что то, о чем я рассказываю, — это не собрание анекдотов и смешных историй, а картина искажения, корежения человеческой психики в условиях тоталитарного режима? Уловят ли они трагизм ситуации, когда правда могла спокойно заменяться ложью и просто глупостью, но перечить этой лжи было никак нельзя? Многие писатели и драматурги советского периода (вспомним Михаила Булгакова и Евгения Шварца), равно как и драматурги и писатели, творившие в пору расцвета гитлеровской Германии (такие, как Бертольд Брехт, несмотря на его коммунистическую душу), пытались раскрыть этот феномен искажения личности в нечеловеческих условиях политического диктата на их — литературном материале. Я решил, что мое преимущество состоит в том, что я располагаю подлинными материалами, выдержками из статей и книг, стенограммами выступлений. Хотя это подчас менее интересная материя, чем рассказ о Боланде и его говорящем и ходящем на задних лапах коте Бегемоте, зато это подлинная история в фактах и деталях.