Читать «Красная биология» онлайн - страница 10

Произошло это летом 1948 года. Еще я понял, что отечественные генетики и сами ничего хорошего для страны не делали, и Лысенко палки в колеса ставили. Теперь настала пора, когда с ними разберутся по-революционному. Именно об этом Лысенко объявил всей стране на состоявшейся в августе 1948 года сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина (ВАСХНИЛ), где и была завершена долгая борьба генетиков и сторонников так называемой «мичуринской биологии».

Много позже, когда я стал студентом, я постепенно сам разобрался в том, что на самом деле прилагательное «мичуринская» не имело никакого отношения к деятельности плодовода-любителя Ивана Владимировича Мичурина (1855–1935), скончавшегося до того, как лысенкоисты начали эксплуатировать его имя в своих целях. Я проштудировал все четыре тома красочно изданных заметок и дневниковых записей Мичурина, старавшегося выводить новые сорта плодовых культур (сейчас они практически исчезли из российских садов), прочел несколько книг о нем и пришел к выводу, что в рассказах «мичуринцев» все было перевернуто с ног на голову. А позже я услышал от Николая Николаевича Соколова — ученика Н. И. Вавилова и в годы моего студенчества ставшего известным профессором-цитогенетиком, что Мичурин лично один раз видел Лысенко, но тот ему не понравился. Соколов был в молодости послан Вавиловым поработать у Мичурина, чтобы познакомиться с его методами, а заодно познакомить Мичурина с методами классической генетики. Став позже исследователем, я познакомился довольно близко с Соколовым, и он рассказал мне как-то (насколько я помню, в 1964 году), что Лысенко в начале 30-х годов приезжал в город Козлов с группой колхозников — его сторонников и, не будучи человеком стеснительным, заявился незваным к Мичурину домой. Хозяин вышел на крыльцо, чтобы расспросить пришельца, по какому поводу он его побеспокоил. Как говорил мне Соколов, манера разговора Лысенко была столь вызывающе нахальной, что строптивый старик, не обинуясь, попросту спустил незваного и неприятного гостя с крыльца, захлопнув за собой дверь. Это, впрочем, не помешало Лысенко позже делать вид, что единство его и Мичурина взглядов полное.

Почему же лысенкоистам было важно прикрыться именем Мичурина, как шитом? Дело было вовсе не в единстве взглядов. На самом деле, Мичурин, хоть и отзывался о генетике несколько лет крайне отрицательно (так, в частности, клише «пресловутые гороховые законы Менделя» было запущено в обиход именно им), с течением времени поменял свои взгляды и стал уважительно относиться к создателю законов генетики И. Г. Менделю. Трансформация взглядов на законы генетики, открытые Менделем, произошла под влиянием академика Н. И. Вавилова, коего Мичурин искренне уважал. Ведь именно Вавилов «вытащил» имя Мичурина на свет, обратив на него внимание самого Ленина (с помощью своего друга — личного секретаря Ленина Н. П. Горбунова). Мичурин, не без воздействия Вавилова, поменял и свои политические взгляды на противоположные: перед революцией 1917 года он — потомственный дворянин и землевладелец — писал письма в газеты с призывами объединиться вокруг царского трона и дать, пока не поздно, отпор смутьянам-революционерам, но после революции сообразил, что теперь надо сменить пластинку и начать превозносить новые власти. Он открыто перешел на сторону партии Ленина, печатал преданные заявления в газете, выступал по радио, снимался в кинохронике, обменивался письмами с вождями, его посетил «всероссийский староста» М. И. Калинин. После смерти Ленина плодовод-любитель получил несколько приветственных строк от самого Сталина, и в короткий срок его имя приобрело в Стране Советов колоссальную популярность: он был награжден советскими орденами, город Козлов, в котором он жил, был переименован в город Мичуринск, власти инициировали движение любителей селекционеров под именем мичуринцев, кружки мичуринцев возникли в школах (в каждой отдельной школе в стране!), слово «мичуринец» стало нарицательным.