Читать «Хинельские походы» онлайн - страница 2

Местные жители учили нас, как обходить патрули оккупантов, указывали броды, неизвестные врагу кладки и мостики, укрывали на чердаках и в стодолах, делились с нами куском хлеба.

Но встречались и другие. Помнится — это было еще за Збручем — дом, крытый чистым цинком, хозяин из желто-блакитных, грубый, по-рысьи на нас глядевший. Мы зашли к нему: хотелось есть, надо было перевязать раны. Хозяин говорил с нами дерзко, вызывающе:

— Ваши деды здесь головы сложили, отцы сгнили в окопах, не уйти и вам живыми…

— Уйдем и снова вернемся! — отвечали мы.

— Больно горды! Со сброей идете… Сам в русском плену был. На Урале жил и вашу Россию знаю…

— Не знаешь! Не та Россия теперь!

— Сам из плена шел, да не по-вашему. Безоружно, смиренно. Где у хозяина неделю-две, где у солдатки… Ужом два года полз, а до Карпат добился… — Рысьи глаза его лукаво щурились. — Останьтесь у меня, поработайте с полгода, а там и с богом, дальше… А сброю сдайте.

— Не выйдет! Батраками не будем!

Мы долго шли на восток, упорно пробирались глухими дорогами и вдоль балок. Овраги и тока́ были нашим убежищем. И вот с наступлением суровой зимы оказались, наконец, в Курской степи, близ фронта.

Стремясь скорей выйти из вражеского окружения, мы совершили накануне вечером еще одну попытку перейти линию фронта и нарвались в открытой степи на расставленные врагом мины… Прогремели взрывы, взвились ракеты, гитлеровцы начали бить из пулеметов и минометов… Потом все стихло.

Зарывшись с Николаем в снег, мы долго ждали товарищей, надеясь, что кто-нибудь из них остался в живых и мы снова соединимся. Лучи прожекторов скользили по голубому полю, появились белые фигуры лыжников.

Только мне и Николаю удалось уйти. Было больно за судьбу боевых друзей — надежных, испытанных, верных. Двое из них шли со мной от Карпат: Елфим Цымбалюк — смуглый, высокий брюнет, и лейтенант Синчин — белокурый мордвин, совсем еще юноша. Оба были остряки, отличные рассказчики, тот и другой с высшим образованием. Остальные — сержанты-кадровики, присоединившиеся к нам в Сумской области.

И вот опять мы с Николаем одни.

— Куда податься? — спрашивает он, силясь втиснуть большие руки в узкие рукава ветхого кожуха. — Вон зароюсь, усну тут под снегом, и поминай как звали!

— Ничего, сержант, держись, будем жить! И побеждать еще будем! — стремился я поддержать бодрый дух в Баранникове, а сам думал о том, на какой еще шаг решиться, как выйти с честью из казавшегося безвыходным положения…

Не раз думал я, что все уже кончено, что иссяк смысл жизни, и порою пробегала черная мысль: не поступить ли так, как делали слабые духом, — уйти из жизни…

И только в прошлом черпал я мужество и силы. Заброшенный в глухой овраг среди пустынных полей, я вспоминал самое дорогое и яркое в моей жизни.

Мое прошлое — это детство и юность советской эпохи, заполненные борьбой простых людей за обновление и лучшее будущее своей Родины.

На морозе, в пустынном белом поле, примостившись в овраге, припоминаю свой жизненный путь, казавшийся таким светлым и коротким до 22 июня 1941 года и столь хмурый и длинный за несколько последних военных месяцев.