Читать «Сталин и мошенники в науке» онлайн - страница 78

"Мне недавно пришлось слушать на заседании совета Института математики и механики речь проф. Егорова, тогда еще не разоблаченного вредителя. Он выступил со своего рода программной речью и так горячо, со слезой даже в голосе, сказал: "Что вы там толкуете о вредительстве… худших вредителей, чем вы, товарищи, нет, ибо вы своей пропагандой марксизма стандартизируете мышление" (20).

Ястремский призвал ученых помочь органам безопасности выискивать врагов в их среде: "ГПУ верной рукой вылавливает вредителей… Нам нужно идти на помощь этому верному стражу революции. Нужно выявлять вредителей, которые ради якобы свободы мысли против "стандартизации" мышления ведут свою якобы идейную борьбу. Этих вредителей надо вылавливать, и мы в этом отношении должны помочь ОГПУ" (21).

Арестами огромного числа ведущих ученых в Ленинграде репрессии против представителей науки не остановились. Расправы с учеными переместились сначала в Москву, а затем и в другие города. Действовали пресловутые "Тройки" обвинителей, причем их заседания были перенесены в военную Прокуратуру, где условия секретности были повышены. Для заслушивания обстоятельств дела и вынесения приговора "тройке" требовалось примерно по три минуты на каждого подследственного. Очередые вердикты были вынесены 10 февраля 1931 года. К расстрелу был приговорен П. В. Виттенбург, которому сразу же заменили высшую меру наказания на 10 лет лагерей, те же 10 лет лагерей получили С. К. Богоявленский, В. А. Бутенко, П. Г. Васенко, Ф. А. Мартинсон, Ф. И. Покровский, М. Д. Приселков, Н. А. Пыпин, С. П. Розанов, С. И. Тхоржевский, М. А. Шангин, Э. Э. Шольц, Б. М. Энгельгардт и еще несколько человек. Многим арестованным присудили от 3 до 8 лет лагерного режима.

В целом, инкриминируемые арестованным ученым преступления ничем не были доказаны. Архивистам и историкам, всю жизнь имевшим дело со старинными фолиантами и бумагами, приписали участие в делах им явно несвойственных. Всё от начала до конца было построено на фальсификациях сысковиков, и, несмотря на пафос выспренних словесных формулировок и кажущуюся серьезность, весь состав обвинений, выдвинутых прокурорами, был нелепым. Советские инквизиторы приписали тишайшим ученым участие в создании "специальных военных организаций", планирование "походов интервентов", работу "в целях моральной подготовки интервенции" и прочие леденящие кровь "контрреволюционные" акции. Вместо серьезных криминалистических доказательств в ход шли наборы страшилок, стереотипно кочевавших из дела в дело. Вот отрывки из главного заключительного коммюнике гэпэушников:

"…в целях свержения Советской власти, реставрации помещичье-капиталистического строя и установления конституционно-монархического образа правления по инициативе Платонова С. Ф. и Богословского М. М. [обвиняемые] создали контрреволюционную организацию, так называемый "Всенародный Союз борьбы за возрождение свободной России" и вели систематически пропаганду по свержению советской власти;

— создали специальные военные организации;

— через Платонова, Мерварта и др. вступили в преступно-заговорщицкие отношения с германскими националистическими кругами;

— через Тарле [историка, академика] вступили также в преступные отношения с правящими кругами Франции;

— в целях моральной подготовки интервенции […] через члена "Всенародного союза" Бенешевича В. Н [историка, известного во всем мире византолога, члена-корреспондента АН] вступили в отношения с Ватиканом в лице папы Пия XI и его агентов;

— для ускорения интервенции против СССР вступили в секретные заговорщицкие отношения с белоэмигрантами;

— систематически собирали секретные сведения и

— сообщали их…" и т. д. (22).