Читать «Сталин и мошенники в науке» онлайн - страница 75

Комиссия обнаружила множество хранящихся в библиотеке АН и в других институтах АН документов, относящихся ко времени царского правления. Важно подчеркнуть, что никакой тайны в хранении всех этих документов в библиотеке не было: о всех них знали специалисты-архивисты. Более того, в 1917 году Библиотеку в сопровождении Бонч-Бруевича посетил Ленин, ему показали многие раритеты, и он одобрил их хранение в надежном и правильном месте (15). Интересно заметить, что всё тот же М. Н. Покровский, который помимо руководства Социалистической академией числился директором Государственного Архива советской республики, много раз безуспешно пытался завладеть этими документами. Но, поскольку специалисты-историки относились к Покровскому с нескрываемым скепсисом (не раз в этой связи упоминалось горячечное изречение горе-историка Покровского, что "История — это политика, обращенная вспять"), все его потуги на этот счет оказались тщетными.

Как только Фигатнер увидел первые такие документы (в частности, собственноручно написанный царем манифест о своем отречении от престола) он потребовал немедленного созыва Президиума АН СССР, а через чекистские каналы телеграфировал в Москву о своем "открытии".

Срочное заседание Президиума Академии удалось собрать 30 октября, однако ночью перед ним ГПУ провело массивные аресты ученых. За решеткой оказались ученый секретарь Археографической Комиссии (ответственной за сохранение архивов) профессор А. И. Андреев и ведущий работник президиума Г. Н. Соколовский.

В "Правде" 7 ноября появилось сообщение о том, что Академия наук якобы незаконно прятала в своих архивах царские документы с целью восстановления в СССР самодержавия. Дальнейший осмотр фондов Библиотеки АН СССР удивил агентов ГПУ еще больше. Оказалось, что в ней хранятся архивы Департамента полиции и секретных служб царского правительства и многие бумаги из личного архива царя. С. М. Киров немедленно уведомил Сталина об этих находках (14), что вызвало достаточно странную реакцию вождя: он не скрыл своего волнения и приказал немедленно отправить в Ленинград представительную бригаду высших чинов сыска из аппарата госбезопасности под предводительством Якова Агранова и Якова Петерса. Соедственная комиссия ГПУ под началом Я. Х. Петерса начала работать в Академии наук 3 ноября (через несколько лет и Петерса и Агранова расстреляли; Ю. П. Фигатнер был также арестован, безосновательно обвинен в контр-революционной деятельности 25 мая 1937 года и расстрелян 20 сентября того же года; сегодня неизвестно, узнали ли все трое что-то такое, что могло представлять опасность для Сталина). Обыски в разных институтах Академии были проведены незамедлительно. Огромные кипы документов извлекли из библиотек гуманитарных институтов (видимо, для отвода глаз была также обыскана и опечатана библиотека Института химии). Немедленно были арестованы еще многие сотрудники Академии, особенно из числа тех, кто в разные годы знакомился с бумагами Охранного отделения и департамента полиции царского правительства. Донесения о допросах этих людей немедленно шли в офисы Сталина и Молотова. Мог ли быть случайным такой интерес обоих к архивам царской охранки оставалось загадкой, хотя позже некоторые историки задавались вопросом: а не испугались ли Сталин и Молотов лично, что их связи с царской охранкой до революции могут вскрыться и стать достоянием общественности? (16).