Читать «Земные заботы» онлайн - страница 49
Мари Осмундсен
Но у нее изжога, и это слегка охлаждает ее желание.
Мысли ее уносятся к Захариасу. Он-то сейчас сидит в каком-нибудь отеле в Готхобе вместе с другими музыкантами — если, конечно, у кого-нибудь из них нет родственников в городе.
Входит нянечка с печеньем, апельсинами и шоколадными конфетами в яркой шелковой бумаге.
Оливия берет несколько конфет.
— Только сегодня, в виде исключения, — у меня с глазами немножко получше.
— А где Хольгер и сынишка?
— У родителей Хольгера. Они живут недалеко от нас.
В тот же вечер в палату привезли бледную девицу. У нее выкидыш, и ей полагалось бы лежать в отделении интенсивной терапии. Но там все заперто, а здесь персонал дежурит.
Когда нянечка не занята в нулевой палате, она закрывается в дежурке и все крутит и крутит дареную кассету. Она сидит, откинувшись в кресле, и слушает греческую танцевальную музыку. Вот бы оказаться ей сейчас в маленькой кофейне, которую держат Стеллио и Михаэлис…
На песке в лунном свете пляшут и поют ловцы морских губок. Первая пара держит между собой носовой платок. Они танцуют, гордо выпрямившись, проворно двигаясь между столиками. Стулья сдвинуты. Вино сверкает в графинах. Поют цикады. Невысокие, в форме зонтиков оливы черными силуэтами вырисовываются в свете полной луны.
Стеллио обхватил ее за талию. Она привалилась к его теплой груди и отхлебывает понемножку вино и затягивается греческой сигаретой. А волны плещутся и плещутся о гальку на берегу.
Два больших судна стоят на якоре в залитой серебристым сиянием бухте.
25 декабря, среда
Дождь тысячами тяжелых капель бьет в окно. С неба льет и льет не переставая. Рождественский дождь и слякоть. Типичная датская погода. Шум и грохот. Это автомобили, которые то и дело подъезжают и отъезжают.
На автобусной остановке на Тагенсвей прямо напротив клиники толпятся люди, придерживая одной рукой шляпу или шапку, другой — распахивающееся пальто. Они держатся лицом к ветру, иначе не устоять на ногах.
Автобусы с хлопотливо жужжащими «дворниками» останавливаются, выплевывая на тротуар пассажиров и всасывая в переднюю дверцу новых.
Ветер гудит, словно дуя в огромную трубу. Он налетает на больничные окна. Стекла в них дрожат и хлопают, как парус в бурю, как большая палатка, которую ветер вот-вот унесет.
Мария стоит у окна.
Далеко внизу на плитах тротуара маленькая фигурка торопливо шагает против ветра. Это мать Карен-Маргрете. Она спешит в отделение для новорожденных навестить своего маленького внука.
26 декабря, четверг
Сигне, белая как мел:
— Мальчик умер!
— Кто?
— Мальчик Карен-Маргрете умер.
— Не может быть!
Сигне кивает. Мария смотрит на нее во все глаза.
— Но как же так?
— Сегодня утром его оперировали. Ничего нельзя было сделать. Какой-то непорядок с сердцем.
— А как Карен-Маргрете?
— Ее поместили в отдельную палату в послеродовом отделении. С ней там муж и мать.
27 декабря, пятница
Ночью полнолуние.
Буря улеглась, и над клиникой стоит полная луна. Лик луны спокоен и уныл, щеки круглые, веки полуприкрыты в глубокой задумчивости.