Читать «Обсидиановый храм» онлайн - страница 70

Кое в чем другом это тоже помогло.

Ее невидимый собеседник… или ухажер – она толком не знала, как его называть – за последние сорок восемь часов более не объявлялся. Если бы не реальность оставленных им подарков, Констанс и вовсе сочла бы его плодом своего больного воображения. Ее обеды также стали проще. Хотя сервировались они по-прежнему изысканно, что было нехарактерно для миссис Траск. Последняя трапеза Констанс состояла из диких лисичек, куриной грудки и равиоли. При этом ни один из двух последних ужинов не сопровождался вином.

Констанс, как могла, старалась отвлечься от мыслей о таинственном компаньоне.

Теперь, приспособившись к своему необычному положению и постепенно смиряясь со смертью опекуна, она вернулась к одному из своих любимых занятий – икебане, японскому искусству цветочной композиции. Икебана увлекала ее не только своей древностью и историей, но и своей красотой и тонкостью. Годом ранее в одном из альковов кабинета диковин Эноха Ленга она установила люминофор на четыре сотни ватт и под ним выращивала миниатюрные деревья: апельсин, абрикос и хурму. Ей нравился стиль шуши, которому она следовала в каждой композиции: три ветви растения символизировали небо, землю и бытие – буддийскую философию, которая так гармонично сочеталась в сознании Констанс с дисциплиной Чонгг Ран.

Она предпочитала работать с ветвями фруктовых деревьев не только ввиду их красоты и непостоянства, но и потому, что их деликатность и необычные формы затрудняли творческий процесс. Она работала кропотливо, с изысканной заботой, тем самым отдавая дань хрупкой природе растений. Если б она осталась довольна результатом своей работы, она разместила бы эту икебану в комнате с деревянными гравюрами – возможно, в пустой нише рядом с тхангкой ее сына…

Внезапно Констанс остановилась. Откуда-то из глубин лабиринта коридоров, за пределами ее апартаментов, послышались звуки клавесина.

Констанс опустилась на стул. Эта музыка не мерещилась ей, теперь она понимала, от чего просыпалась по ночам. Она доносилась из подвала – скорее всего, из старой музыкальной комнаты.

Констанс сидела, прислушиваясь, и ее хрупкая невозмутимость разбивалась вдребезги накатившей волной эмоций. Музыка была лирической, душераздирающей, с тонкой, почти эфирной чувственностью. На вкус Констанс, она была непревзойденно, удивительно прекрасна.

Бросив свое занятие, она сняла белые шелковые перчатки и поднялась, держа в одной руке стилет, а в другой – фонарик. Чтобы двигаться максимально бесшумно, она сняла туфли и миновала центральный коридор. Остановившись у двери, Констанс внимательно прислушалась. Удивительно, но она толком не ощущала ничьего присутствия здесь, в подвале: не было ни посторонних запахов, ни движения воздуха, которое показалось бы ей неуместным. Ничто, кроме этой отдаленной музыки, эхом отражавшейся от стен, не возвещало о том, что в подземелья пожаловал гость. Но это точно был не Алоизий – Алоизий не умел играть на клавесине. Да и Констанс почти сразу поняла, что ее краткая надежда на то, что ее опекуну удалось выжить, была самонадеянной глупостью.