Читать «Любить и убивать» онлайн - страница 62

— Что тебе, московская шпана?

Глядя на Лидию Сергеевну, Сырцов каждый раз наглядно убеждался, что такое, казалось бы, затертое определение, как «порода», имеет прямое отношение к реальности. Шестьдесят с большим хвостом, а как двигается! Одета в повседневные брючки и мужскую рубаху, а как на ней все это сидит! Вроде бы ничего не предпринимает,чтобы тебе было просто и удобно существовать, а только одна ее доброжелательно-ожидательная улыбка помогает тебе ощутить себя премьером сегодняшнего вечера.

— Твое просвещенное мнение, подруга. Жора, излагай.

Сырцов изложил. Покороче, конечно, чем Деду, но на убийстве остановился с доскональными подробностями. Сидя на ступеньках террасы и подставляя лицо вечернему солнышку, Лидия Сергеевна внимательно слушала. Заметила по окончании сырцовского рассказа:

— Жаль, что эти паразиты не дали тебе времени успокоиться. У тебя, Жора, только шоковое впечатление.

— Что я, девица? — обиделся Сырцов.

— Ты — не девица, ты, слава Богу, нормальный человек, реакция которого на убийство естественна. На все: нет, нет, не может быть! Ты ведь не подошел к ней во второй раз, чтобы внимательно рассмотреть шею?

— Не подошел, — горестно признался Сырцов.

— А мне бы шея многое сказала. Синяки, и все?

— Синяки, и все, — подтвердил Сырцов.

— Теперь положение тела. Как она лежала?

— А какое это имеет значение? Ее ведь сначала ударили, а потом удушили. Исходные все равно не выяснить: убийца для того, чтобы душить, был вынужден изменить положение тела. Так что реконструировать свершившееся там поэтапно не удастся.

— Душили ее на полу или на тахте? Как ты считаешь?

— Стоп, — сказал сам себе Сырцов. — На тахте. На тахте! Тело сползло с тахты, потому что голова лежала левой щекой вплотную к краю тахты, в положении, в котором к горлу подобраться просто невозможно.

— Вот уже кое-что выяснили, — удовлетворенно отметила Лидия Сергеевна. — Ясно, что двое стояли, когда это произошло, и Елагина упала на тахту после удара пепельницей. Не стал же убийца затаскивать ее туда, чтобы удушить. Теперь второе соображение. Решительный, привыкший к экстреме человек довершил бы дело повторным ударом пепельницы или каким-нибудь еще более радикальным способом. Удушение — итог борьбы или спонтанная акция запаниковавшего человека. Судя по всему, борьбы не было. Подумаем о запаниковавшем человеке. Сколько ты окурков насчитал?

— Пять. Три в помаде, два без.

— Помада на окурке — губная помада Елагиной?

— Откуда мне знать?

— Да по цвету, по цвету, сыщик!

— Вроде ее.

— На двух окурках помады нет. Рабочая версия — мужчина. Но обычно при разговоре именно мужчина курит чаще, а у нас наоборот.

— Елагина сильно нервничала, — догадался Сырцов.

— Скорее всего. Теперь второй вопрос: почему не выпивали? Разговор, видимо, был непростой, при таком разговоре рюмка — и некоторая расслабка, и возможность подумать, и повод для того, чтобы потянуть с ответом, и пауза перед решающим вопросом. У нее в доме не было выпивки?

— На кухне и коньяк, и вино, и водка.

— Кофе. Сразу же кофе. — Лидия Сергеевна подошла сзади к креслу Деда и чисто механически стала покачивать его. Как люльку. — Мирный привычный ритуал. Почему, как ты думаешь, они встали?