Читать «Эволюция средневековой эстетики» онлайн - страница 92

Baldwin Smith E. Architectural Symbolism of Imperial Rome and the Middle Ages. Princeton, 1956.

Male E. L'art religieux du Xlle siecle en France. Paris, 1941.

Baltruaitis J. Le moyen Age fantastique: antiquites et exotisme dans l'art gothique. Paris, 1955.

Mverny M. M. Le cosmos symbolique du Xlle siecle//

Archives. XX. 1953. P. 31-41.

HuysmansJ.K. La Cathedrale. Paris, 1908.

Reau L Iconographie de l'art Chretien. 3 v. Paris,

1955-1959. Введение.

Comparetti D. Virgil in the Middle Ages. London; New York, 1895.

Аллегорические послания средневековых людей могут быть прочтены так, как сами они и не предполагали. К этому периоду относятся некоторые из трактатов по герменевтике архитектуры, которые, с одной стороны, освещают столь важный аспект средневековой ментальное™, с другой же стороны, теряются в дебрях многозначности. Э. Болдуин Смит видит в средневековой архитектуре сумму символико-космических ассоциаций, небесных и имперских, где купола и арки становятся выразителями политических идей, как это, например, происходит в случае с каролингской архитектурой, стремящейся утвердить превосходство государства над Церковью. В то же время башни Шартрского собора говорят о протоимпериа-листической политике его клира. Переход от прямой и полезной социологической интерпретации форм искусства к криптографическим манипуляциям происходит необычайно легко. В западню такого соблазна попадает Ж. Гюисманс в своем беспорядочном, романизированном и все же небезынтересном экскурсе, ибо он использует тексты энциклопедистов, чтобы реконструировать средневековую духовность, представив ее в терминах декаданса (fin de siede).

Исследования Э. Маля обладают совершенно иным весом. Они основательны и совершенно необходимы для понимания механизма и психологии аллегорической концепции в произведениях средневековой пластики. Э. Маля нередко обвиняют в однобокости, он предлагает лишь теологическую интерпретацию средневекового искусства. Но несомненно, что любая критика нуждается в методологии, которая позволит рассматривать искусство и выстраивать свою систему акцентов и отрицаний. Э. Маль склонен рассматривать собор прежде всего как явление культуры, как дидактическое послание. В этом смысле он обретает понимание собора, только пройдя сквозь целую «гекатомбу» культур – библейскую, теологическую и научную. Но не подлежит сомнению, что без этих социокультурных экскурсов средневековый собор не может быть описан всеобъемлюще. И эстетика, основанная, скажем, на чисто зрительном восприятии, не может объяснить ни изначальных посылок, заложенных в собор его авторами, ни деталей его архитектурного облика.

Если и дальше следовать этой линии, то еще одним инструментом, серьезным и хорошо документированным, является иконографический свод Л. Рео, являющийся новейшей и наиболее компетентной работой на данную тему. В ней важны главы, посвященные вселенскому, животному, минеральному, ботаническому и антропоморфному символизму. Очерк же Ю. Балтрушайтиса, поданный как свод любопытных и нечасто встречающихся рассуждений (таков уж обычай этого неутомимого коллекционера небывальщины), стремится приписать экзотической традиции многие изобразительные явления, которые другие воспринимают как плоды упорного труда средневековой аллегорической мысли. По Ю. Балтрушайтису, получается, что тема Пляски смерти имеет тибетские истоки, в то время как Й. Хёйзинга считает ее одним из наиболее типичных и оригинальных проявлений восприятия позднего Средневековья. Очевидно, что многие из подобных сопоставлений, при всей их гениальности, страдают неустойчивостью.