Читать «Бес искусства. Невероятная история одного арт-проекта» онлайн - страница 44

– Обойдешься, – усмехнулась художница. – Кровь теперь неактуальна. А вот насчет еды – угадал.

Синькин задал свой вопрос неслучайно. Когда-то давно, еще до сожительства с Бедой, Малаша прославилась кулинарными шоу. На одном из концертов ХУШО она предложила зрителям отбивные с кровью, причем отбивные были свиные, а кровь – ее собственная.

– Короче, проект политический. Называется «Пироги со смертью. XXI век», – объявила Малаша. – Открываем компромат-пирожковую на местную элиту. Компромат подаем в готовом виде. Уличающие госслужащего документы оборачиваются в полиэтилен и запекаются в пироги с зеленым луком, яйцом и печенью. Пирожковая открыта для всех: жрите на здоровье. Но цены нехилые, и есть условие: купленное съедается только на месте, с собой не заворачиваем. На всех продуктах, как положено, написан срок годности. Просроченные беляши выбрасываем шакалам, то есть журналистам.

– Ты прости, Малашенька, я чего-то не догоняю. Значит, чиновники на глазах у всех станут жевать компромат на самих себя? – спросил Прудоморев. – Но ведь это все равно что явиться с повинной, разве нет?

– Сами они, ясный буй, ничего есть не станут и на выставку не придут. А вот едоков за себя наймут. Если поверят, что пироги того стоят.

– А документы-то у тебя есть?

– Документы – это к нему, – показала Малаша на Синькина.

Все снова обернулись к шефу.

– Между прочим, все правильно, – сказал тот. – У нас губернатор сам призывал на себя компромат собирать. Полная, говорит, полупрозрачность. Но все это, конечно, только в долговременный план годится. В самый долговременный. Туда возьмем обязательно. Пусть жулики и воры лишатся покоя. Пусть не спят, думая о том, что в случае краха новой культурной политики им предстоит питаться в пирожковой. Молодец, Малашка! Ясно изложила и даже не выругалась ни разу, я фигею. Что, больше нет идей? Тогда я скажу. Все, что вы предложили, очень хорошо. Попадает почти в десятку. Подчеркиваю: почти. То есть хорошо, но не отлично. Животные, рык, жратва, зверский стиль – все верно. Ну а последнее усилие сделать слабо? Общий знаменатель найти? С учетом специфики места?

Синькин замолк и, откинувшись на троне, обвел сотрудников арт-центра хитрым взглядом. Все молчали.

– «Рус-ско-е мед-вежь-е», – медленно, будто ощупывая языком эти странные звуки, произнес Кондрат. – Понимаете?

Судя по лицам, никто ничего не понял. Только Азефушка Прудоморев, уловив слово «русское», одобрительно кивнул, погладил бороду и сделал вид, что задумался.

– Короче, слушайте, – заговорил арт-директор. – В Прыжовском крае медведей больше, чем в Европе правозащитников. И все это богатство пропадает зря. Некому наших мишек воспеть, некому прославить, некому для потомства память о них сохранить. Даже нарисовать их теперь некому. Рисовальщиков-то не осталось. Вы же только стенки подпирать умеете. А мы сделаем большую тематическую выставку исключительно про них. Мишки во всех видах. Все, что связано с русским медведем. Теперь ясно?

– Ясно, – кивнул Бесполо. – Двухходовка: сначала тут нашуметь, а потом отправить на экспорт. Ребрендинг России. Русский медведь – продукт проверенный, надо ему только имидж поменять: был агрессивный, станет добродушный. Так?