Читать «Ванька и не фашист» онлайн - страница 13

— Съемйоншик, — чуть лучше выговорил немец и вопросительно уставился на мальчика.

Тот деловито покачал головой и резюмировал:

— Ну, уже немного лучше. Но надо тренироваться.

Видимо, Ванькин тон убедил Герхарда в правильности произнесения имени мышонка и он довольно повторил:

— Съемйоншик. Уанка и Съемйоншик. Ausgezeichnet! Угу?

Постепенно знакомство переросло во взаимный интерес. Ванька с удовольствием щебетал, рассказывая немцу о своей жизни. О любимом дереве, о Любане, о глухой бабке и убитой маме. О папке, который в самом начале войны ушел на фронт, но до сих пор не прислал ни одного письма. Рассказал, что видел вчера много немецких танков и сильно их испугался. Он рассказывал все, чем так давно хотел поделиться хоть с кем-нибудь. Герхард с интересом слушал, как крошечный русский малыш делится с ним, видимо, какими-то сокровенными вещами. Он слушал, участливо кивал головой и иногда улыбался, хотя ни слова не понимал из того, о чем тот старательно щебечет.

Затем пришла очередь немца. Он старался подбирать понятные Ваньке слова, помогал жестами, но получалось все равно не понятно. Тогда Герхард попросил подать ему его сумку и достал из нее какую-то потертую тетрадь. В ней были рисунки, сделанные простым карандашом. Но то, как реалистично выглядели на них люди, его просто поразило! У бабки были старые фотографии. Папины, мамины… Но он никогда не видел настоящих портретов, нарисованных обычным карандашом. Герхард показал один из них и что-то сказал по-немецки. С тетрадного листа на них смотрело улыбающееся, пухлощекое лицо какого-то мальчугана. На вид ему было не больше лет, чем самому Ваньке. А присмотревшись повнимательнее, стало заметно, что мальчик этот сильно похож на Герхарда.

— Это твой сын? — удивленно спросил Ванька.

— Sohn! — радостно воскликнул немец, — Klaus! Sein Name ist Klaus!

— Клаус?

— Да! Да! — продолжал радоваться Герхард.

Затем он перевернул страницу и показал портрет очень привлекательной женщины, в волосах которой был вплетен маленький цветок.

— Sabine. Meine Frau. Verstehst du? Ehefrau.

— А! — догадался Ванька, — Это его мама, да? Мама Клауса!

Почему-то немец снова заплакал. Он закрыл тетрадку и тихо сказал:

— Es tut mir leid, Baby. Verzeih mir.

— Ты за ними скучаешь, да?

Тот ничего не ответил и только бережно взял маленькую детскую ручонку в свои ладони. По его щекам текли слезы, и Ванька почувствовал, что тоже сейчас расплачется. Его подбородок начал трястись, а немец, заметив это, вдруг встрепенулся, утер свои глаза и воскликнул:

— Nein! Nein! Nicht weinen, bitte. Ich werde nicht mehr weinen. Ich verspreche es.

Он, вдруг, сменил выражение лица, с грустного на веселое, и как-то очень уж озорно посмотрел по сторонам. Ванькину печаль, тут же, как ветром сдуло. Он заинтересовался резкой сменой настроения немца и ждал, что тот будет делать дальше. Герхард сунул обе руки в сумку и извлек небольшую, продолговатую коробочку. Внутри нее лежали разноцветные карандаши. Ванька, как завороженный следил за руками немца. Тот отыскал в тетради чистый лист, уселся поудобнее и начал рисовать.