Читать «И не пытайтесь! Древняя мудрость, современная наука и искусство спонтанности» онлайн - страница 67

Моистское нравственное “обучение” (насколько здесь уместно это слово) состояло в усвоении одного-единственного принципа: как определить последствия поступка и вычислить, приведут ли эти последствия к умножению благосостояния, населения и порядка в государстве. Если ответ отрицательный, значит, поступок дурной. Моральный выбор, таким образом, существенно упрощался. Никакого больше пестования длиною в жизнь нравственного чутья! Этот конфуцианский подход, с точки зрения Мо-цзы, был элитаристским и приводил к злоупотреблениям. Моральный выбор должен быть беспристрастным, как решение простого уравнения. Взвесь положительные и отрицательные стороны, оцени последствия и действуй в зависимости от результата.

Предположим, что ваш отец умер. Быстрая эмоциональная реакция требует почтить его память долгим трауром и устроить роскошные похороны. Увеличит ли благосостояние, население и порядок в стране ваше уклонение от работы и затраты на гроб, участок земли и все прочее? Конечно нет: производительность вашего труда снизится, а материальные ресурсы будут потрачены без нужды. Следовательно, похороните отца в простой могиле без таблички и возвращайтесь к работе. Это будет противоречить вашим эмоциональным порывам, но лишь потому, что ваши эмоции беспорядочны и эгоистичны. Общественный порядок требует, чтобы они были подавлены.

Эта, пусть безжалостная, модель (сейчас называемая утилитаризмом или консеквенциализмом) сохранилась по сей день и, более того, стала одной из доминирующих в современной западной этике. Нынешние версии утилитаризма немного менее странные, потому что обычно ориентированы на максимизацию вещей (например удовлетворенности или избавления от страданий), которые интуитивно привлекательнее критериев Мо-цзы (благосостояние, население и порядок в стране). Тем не менее и современный утилитаризм временами требует такого, что, будучи безупречно оправдано рационально, противоречит тому, что мы считаем нормальными эмоциональными реакциями. Так, Питер Сингер (наверное, самый известный современный философ-утилитарист) заключил, среди прочего, что эвтаназия увечных младенцев в некоторых случаях оправдана и что, пока мировой уровень бедности остается в пределах современных значений, аморально не отказываться в пользу бедных от своего дохода сверх необходимого для поддержания минимального уровня благосостояния.

Выводы Сингера поражают (особенно нефилософов) как выбивающиеся из нормальной человеческой психологии. Хотя мы можем рациональным путем убедить себя, что трудно оправдать покупку своему пятилетнему ребенку велосипеда, когда в мире миллионы пятилетних детей, которым не хватает пищи, население развитых стран продолжает покупать детские велосипеды. Более того, хотя мы, как правило, восхищаемся праведниками вроде матери Терезы, отдающими другим все, большинство уважает таких людей издалека. В доведенном до крайности альтруизме есть нечто нечеловеческое, и мы не требуем его ни от себя, ни от друзей.

На замечание, что полностью рациональный утилитаризм противоречит нормальной человеческой психологии, Сингер отвечает: тем хуже для психологии. Человеческую натуру необходимо преодолеть, а не искать ей оправдание. Мо-цзы примерно то же отвечал утверждавшим, будто его учение нереалистично. Контраргументом Мэн-цзы был следующий: психологический реализм совершенно необходим. Если ваша модель нравственного поведения требует от людей нечто, что они в реальности делать не могут, это серьезная проблема. Начнем с того, что существует проблема праведности. Если я скажу, что для того, чтобы быть нравственным, нужно отдавать большую часть своего жалованья или бросить работу и посвятить жизнь заботе о бедняках, то вы, скорее всего, откажетесь от нравственности. Если слишком рьяно подтягивать ростки, они засохнут. Мэн-цзы был уверен, что пытающимся добиться нравственного сдвига нужно указать понятный и доступный путь к нему.