Читать «Хам и хамелеоны. Том 2» онлайн - страница 100

Емельян запалил лучину. Четыре исхудавших, заросших щетиной человека обменивались взглядами. Степан снял фуражку, обхлопал ее об колено, со стоном вздохнул и извиняющимся тоном прошепелявил:

— Во как оно, разгулялись! Дурак был, конечно, а жалко… Жалко сержанта, — повторил Степан. — Слабонервный был. Я сразу и не понял.

Рябцев задумчиво смотрел на вырывавшиеся из приоткрытой топки языки пламени.

— Ты чего не ешь, капитан? — Степан показал взглядом на котелок, стоявший на краю раскаленного жбана, к которому Рябцев после солдат еще не притрагивался. — А ну поставь нормально, чего уставился? — бросил Степан Емельяну. — Разогрей! Поди, остыло уже.

Емельян расторопно выполнил требование. Когда баланда закипела, Рябцев взял котелок на колени, разболтал ложкой содержимое и стал медленно есть. Уже несколько дней пленников держали впроголодь, кормили разведенной в воде мукой. Разве что Апти изредка приносил немного хлеба, а как-то раз — даже пачку аспирина с витамином С. Недоедание давало о себе знать. Согреться не удавалось, всё время клонило в сон. Капитан изо всех сил пытался преодолеть неотвязное, ни на минуту не дававшее забыть о себе чувство голода. Поэтому никогда не набрасывался на еду сразу, как бы ему того ни хотелось. Первыми всегда ели солдатики, а когда очередь доходила до него, он старался есть как можно медленнее.

— Тут ведь главное как… лишь бы калории набрать, — понимающе забормотал Степан. — А то ведь как получится? Пока мы тут сидим, казематы им роем, переморят всех голодом. Или перебьют… по очереди.

— Скажи-ка, Степан, а сколько их здесь всего? — спросил капитан, лепешкой подобрав со дна котелка остатки баланды.

— Бандюг-то наших, в лагере? А кто ж его знает… Со счета можно сбиться. Вчера, вон, опять пополнение прибыло. Человек пятьдесят вошло. Своими глазами видел. Да не молодь, как абреки наши, а матерые. Слышал, вроде масхадовские… А так, если чужих никого нет, — сотня внизу будет. Да еще по холмам блиндажики все заселены. Там еще сотня наберется. Человек двести. Ну, триста, когда есть кто на постое. Может, и больше. А уж вооружены! Чего там только нет у них! Труб этих… гранатометов — блиндажи завалены. Кормежка тоже что надо. Это нас морят, как в Освенциме. Мясо у них, консервы, водка. Перебои бывают, но редко.

— Почему тебе разрешают свободно ходить по лагерю? — спросил Рябцев.

— Повсюду не пускают. Это я здесь, вокруг кухни, как пуп земли. А там, в котловане, куда пацанов водят, не дай бог туда нос сунуть. Прикладом промеж глаз — бац, и поминай как звали… За дурака меня принимают. Ни дать, ни взять старый шелудивый пес… А я и не говорю, что не дурак. Дурак и есть… раз попался. Знают, что идти мне некуда. Сколько лет просидел на их баланде… Вот и не чешутся.

— Умаров, кто он такой?

— Приезжий… из татар вроде, — с живостью отвечал Степан. — Сайпуди его зовут. В первую войну как занесла сюда нелегкая, так и воюет. А меня в Грозном приобрел… у милиции.

— Купил, что ли, у милиции? — не поверил Рябцев.

Степан долго щурился, а затем прошамкал: