Читать «Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 2» онлайн - страница 58

Своим скептицизмом Грав выражал между тем общее мнение. Петр чувствовал, что это настроение разделяет даже Калленборн, несмотря на то, что его первая реакция была совершенно искренней и даже бурной: тряся копной седых волос, Калленборн рыскал по кабинету, похожий на вставшего на дыбы медведя, и, не находя эпитетов, скалился, тряс лицом, костлявым кулаком больно поддавал Петру в плечо и не переставал бормотать: «Ишь ты, черт! А я-то думал. Бывают чудеса и в наше время…»

Дискуссия возобновилась на следующий день. Во мнениях произошел окончательный раскол. Секретарша Анна, Калленборн и по инерции Жорж Дюваль склонялись на сторону Петра. Но это не мешало Калленборну разводить руками и всё чаще смотреть в пол, как только Грав брал слово, пытаясь вывести всех на чистую воду:

— Я же не говорю, что не могу понять его… У каждого из нас найдется миллион причин, чтобы послать всех к чертовой матери. Но кроме нас с вами столько людей выбивалось из сил. Сколько сил потрачено! На что?.. Пока он там сводил счеты со своей совестью или вообще со всей всемирной историей… А эти десять тысяч, которые мы должны выкладывать в месяц, чтобы гасить его долги. Анна вынуждена экономить на каждой мелочи. В этом месяце мы тянем с оплатой стажерам. Я вынужден таскаться раз в две недели к этому типу в банк, заговаривать ему зубы.

— Ну при чем здесь десять тысяч? — перебил Петр.

— Да, действительно, не будем валить всё в одну кучу, — поддержал Петра Калленборн.

— Если бы мы заранее знали, что всё этим закончится, ты бы не согласился на выплаты? — задал Петр Граву прямой вопрос. — Мы же договаривались, что они пойдут в счет доли.

— Питер, ну чего ты от меня хочешь?! Я говорю о том, что каждому из нас понятно… что всему есть предел, что мы зря разбивались в лепешку, зря портили себе кровь! Пока он, видите ли, сводил счеты со своими идеалами.

— Я думаю, у него не было выбора, — сказал Петр.

— Ну хорошо, хорошо… — Грав на миг осекся и, отгородившись ладонями, добавил: — Опять мы говорим о разных вещах. А жаль.

— С его долгами всё можно будет уладить в ближайшее время, — сказал Петр. — И тогда я съезжу к нему.

— В Москву?! — изумился Грав. — Ну вот, вы видите?..

Ответное письмо Петр отправил через неделю. Поначалу он написал письмо длинное, в пять страниц, но затем переписал его, сильно сократив. Отправленное письмо содержало всего две страницы. Позднее он всё же сожалел, что не удержался заговорить в этом письме о долгах, предлагая решить эту проблему в корне, и дал волю другим мыслям, в которых и сам, как оказалось, не имел полной уверенности:

«Если у нас хватает ума или глупости рассуждать о таких вещах, как „жизнь“, „провиденье“, „история“… — то нужно, мне кажется, научиться избегать туповатого оптимизма, в который мы неизбежно впадаем, полагая, что она, то есть „история“, обязательно должна продолжаться и к чему-то стремиться. Эта идея нас настолько устраивает, что мы готовы на любой самообман, готовы проглотить любую чушь, лишь бы не усомниться в себе и в своих домыслах. Есть ли цель в эволюции вида бабочек? Дураку понятно, что форма и продолжительность жизни живого организма определяются свойствами, заложенными в его ДНК, свойствами его рода. Но никому не приходит в голову утверждать, что тысячелетний дуб как раз теперь, ни с того ни с сего, начнет расти быстрее, чем рос до сих пор, потому что нам так этого захотелось. Нам удается удерживать себя от крайностей и от самообмана, потому что в нас заложено чувство меры. Вот здесь я с тобой немного не согласен… Мы с абсолютной уверенностью чувствуем границу, которую не должны переступать. Это чувство и есть то самое чувство внутренней формы, заложенное в нас природой, без которого жизнь превращается в абсурд, в хаос. Бегать же отвсех этих низких истин и от себя самого можно до бесконечности…»