Читать «Быть княгиней. На балу и в будуаре» онлайн - страница 213

Вдруг море задернулось черной тучею; море посинело, и факелы небесные засверкали вокруг подвижного катафалка, несшего осужденных на смерть…

Но мне ли описывать вихри и кораблекрушения? Арфа Барда морей еще звучит над океаном, и эхо всех земель на всех наречиях повторяет его бурные звуки… Предмет моей повести – мать и дети, скажу же я с Корреджио: «anchio son’ pittore», – и пишу смело.

Уже несчастная знает близкую погибель, она выбежала на палубу, дети за нею; ветер рвется в платьях, в шелковых власах невинных, и лица их поминутно ими застилаются. А мать, устремив на детей взор прощальный, удаляет то одежду, то власы, чтобы ни одна черта любимая не была скрыта от жадных ее взоров. Ужасное движение корабля бросает их на землю; они встают и опять у матери, но новый порыв ветра их оттолкнул и разогнал; все вокруг рвется, ломается, трещит; везде море, везде смерть; но опять семья соединилась на трясучих досках. Мать взглянула на чад своих, на пропасть, на небо, и в душе ее вдруг раздалось отчаяние, но в той же душе другой голос зазвучал и отвечает любовью и молитвою. Три взгляда: на детей, на пропасть, на небо – опять помирили ее с покорностью.

«Умрем вместе», – кричит она; но вдруг роковая волна их разлучила; она бежит, ползет, бросается, хватает детей, хотела бы во второй раз заключить их в свою утробу… «Умрем вместе», – повторяет она и вот сбросила с плеч свою длинную шаль, обвила ею детей вокруг себя, связала их крепко, опоясалась ими и улыбнулась. До последней минуты, до последней волны она молилась, – бурный мрак и гибель казались ей не страшны. Последние ее слова были: «Мы вместе!..»

Три ангела земных вознесли ее на небо к Ангелам родным и к Матери небесной.

1829

Сноски

1

Княгиня рассказывала мне, что еще в детстве она иногда получала позволение от своего доброго дяди пересмотреть старые дипломатические бумаги, и это доставляло ей величайшее удовольствие. А в этом хламе было много очень любопытных документов, из которых два особенно резко запечатлелись в ее памяти, сильнее других затронув детское воображение. Первый документ – письмо от персидского шаха к Екатерине I по случаю ее восшествия на престол. После обычных приветствий шах выражался почти так: «Я надеюсь, моя благовозлюбленная сестра, что Бог не одарил тебя любовью к крепким напиткам; я, который пишу тебе, имею глаза, подобные рубинам, нос, похожий на карбункул, и огнем пылающие щеки; и всем этим обязан несчастной привычке, от которой я и день и ночь валяюсь на своей бедной постели». Известная наклонность императрицы попивать водку сообщает этому письму особенный интерес. Другой документ открывает следующий факт, и я передаю его собственными ее словами. Русский двор однажды (я забыла, в чье царствование) послал посольство в Китай поздравить его монарха с принятием короны; посланник, принятый не совсем ласково, поспешил возвратиться домой, недовольный своей миссией. Русское правительство, заблагорассудив не сознаваться в китайском неуважении к своей политике, отправило других – поблагодарить за лестный прием первою посла и заключить торговый трактат. Вот какой ответ был дан китайским владыкой: «Вы очень странный народ; чванитесь приемом ваших послов. Разве вы не слышали, что когда мы проезжаем верхом по улицам, то предупреждаем последнего бродягу не смотреть на нас». (Примечание мисс Уильмот.)