Читать «Она развалилась. Повседневная история СССР и России в 1985—1999 гг.» онлайн - страница 10

На полученные наконец-таки от универмага деньги купили стиральные машины-полуавтомат, каждая машина по 16 тысяч рублей. Может, и дороже, тогда все расчеты шли в долларах, так как прочие деньги всё время скакали. Муж поехал в Донецк, где стиральные машины погрузили в состав, а когда к нам пришли, то вагон уже вскрыли. Железная дорога через пару месяцев страховку выплатила – да только тогда деньги опять обесценились.

Митинг против радикальной экономической реформы. 2 января 1992 года. Фотография предоставлена Ельцин Центром

Неожиданно муж договорился купить газовые плиты и сдать их в колхоз. Они в качестве части оплаты прислали 10 мешков сахара, но расплатиться за плиты всё равно не хватало – пошла опять к подруге из финансового отдела. Да что говорить, все кооперативные эксперименты проводились за счет хаоса и бардака по всей стране. У меня ведь куча друзей, да и язык подвешенный – вот и удавалось договориться. Нам тогда как раз из-за бугра прислали целый вагон теплых одеял – они у нас до сих пор лежат, мы ими картошку укрываем. В общем, прихватила я это одеяло и денег в придачу. Подруга же посоветовала поехать в Москву и договориться с заводом кафельной плитки – вскоре приехал вагон плитки, вот ею мы и расплачивались с кредиторами.

Плитку потихоньку продавали на городском рынке, всё хорошо шло, заодно сгущенку и молоко толкали. Но тут нас конкуренты выследили и налоговую инспекцию натравили. В накладной дату не проставили – вот и заплатили штраф, а инспекторы говорят: «Еще раз на рынке появитесь, так вообще не рассчитаетесь». Отчетность мне приходилось всю делать самой – ради этого пошла на бухгалтерские курсы, но мне всё это казалось такой фикцией. Первая же проверка увидит, что у нас вся отчетность шита белыми ниткам. Тут ведь всё государственное – плиты, стиралки, телевизоры. А в итоге всё это не пошло – одни убытки.

Дохода, если честно, это не приносило, жили же мы за счет военной пенсии мужа и моей зарплаты. К девяносто четвертому году решили уезжать в Россию – и дети поближе, и от греха подальше. Как деньги за квартиру получили, так вечером сели в поезд и уехали. Боялись, что ночью к нам нагрянут. Деньги же распихали в специально сшитый пояс и провезли через границу на себе. Как приехали в Россию, так сожгли всю документацию.

Поселились мы в поселке в ста километрах от Москвы. Здесь же сдали в киоск привезенную сгущенку. На Украине на ней много не заработаешь – разрешалось только 10 % наценку делать. К тому времени в поселке завод закрыли, зарплату никому не платили, молодежь начала караулить палатки, а детские сады, школы, поликлинику – уже всё растащили.

Раз встретила на скамейке школьную подругу и спросила, можно ли через нее сахар привезенный продать, а она: «Ради Бога, не связывайтесь с моим сыном». Он тогда с пацанами подмял под себя райсовет, конструкторское бюро, милицию и завод. Начали контролировать вскоре и Киевский вокзал, и Дорогомиловский рынок. Через год из-за разборок сына и убили. Младший тоже пошел в мафиози, но далеко не ушел – передознулся наркотиками. Друзья потом установили барельеф с ним в полный рост прямо в квартире подруги.