Читать «Искатель. 2001. Выпуск №5» онлайн - страница 25
Джек Ричи
– Как дела?
– Контракт пропал, – вполголоса сообщил Кох.
Рядом с ним сидел мужчина в темных очках, которые держались не на заушных оглобельках, а на крутом горбу его носа. Черные волосы закрывали лоб до самых очков. Впалые щеки с коротко-модной щетинкой темнили кожу. И Кох подумал, что это лицо он назвал бы тонированным.
– В банке был?
– Что там делать без контракта? – удивился Кох.
– И они тебя вообще не видели?
– Разумеется, нет.
– Пойдешь.
– Вез контракта?
– С контрактом,
– Я же сказал: контракт исчез.
– Контракт не исчез.
Кох кивнул: контракт не исчез, а это он отупел. Пришлось подозвать бармена и взять третью порцию виски. Своему мрачному соседу он ничего не предложил, потому что перед мрачным соседом стоял полный бокал коньяка граммов на триста. Поскольку и после этой порции виски в голове не просветлело, Кох сообщил:
– Слишком большой риск.
– А ты рискни.
– Я уже сидел, с меня хватит.
Мужчина слегка опустил очки – глаза за стеклами оказались такими же черными. Ноздри раздулись так, что, похоже, увеличился и горб на носу. На Коха повеяло крепким коньяком, который перебил его виски, словно задушил. Голос, без всякой глухоты и насмешки, поинтересовался довольно-таки громко:
– Миша, ты забыл?
– Что забыл?
– Как отправил в Турцию контейнер с русскими проститутками и две из них задохнулись? Мы тебя отмазали. А девчонку, которую ты изнасиловал в Мюнхене?
– Она отказалась от обвинений, – промямлил Кох.
– Ну да, после того, как мы подарили ей норковую шубу.
Кох судорожно допил виски, словно хотел захлебнуться. Дилемма… Выбор, как правило, между плохим и хорошим. У него был выбор между плохим и очень плохим. Идти в банк за деньгами с поддельной подписью… А если банкирам взбредет позвонить в фирму? Не ходить же в банк значило порвать отношения с людьми, которые опаснее милиции. Выход оставался один, тем более он был близок к правде:
– Я боюсь не за себя, а за всю операцию: по-моему, за мной следят.
– Кто?
– Кто же, кроме милиции?
– Как узнал?
– Ушел из номера и у порога положил пять кнопок. Вернулся, посчитал: двух нет.
– Ну и что?
– Впились в подошву тому, кто входил без меня.
– Уборщица…
– Оставил волосинку на замке кейса – нету.
– Сдуло…
– В кейсе газету положил на газету, чтобы верхняя закрывала пять строчек. Вернулся, газета закрывает три строчки.
Его сосед прижал стекла к глазам так, как слабовидящие очки не носят. Осушив бокал, он приказал:
– Пойдем-ка в твой номер.
13
Впервые за год жена в субботу не работала: взяла машину и поехала на дачу. Геннадий Федорович остался дома, а точнее, вечером он должен был идти в гости к однокашнику; если еще точнее, то он искал работу. На должность учителя его взяла бы любая школа – он искал дело, где можно было бы реализовать свои педагогические идеи.
Свои педагогические идеи…
История с женой и собственный уход из школы пробили в них, в педагогических идеях, мрачную брешь. Он не ставил двойки, школьников не наказывал и был против любого давления на их психику. Но ему сообщали, что ребята покуривают сигареты и пробуют травку, пьют пиво и вино… Его практика свободного воспитания походила на лекцию об искусстве, например, в вытрезвителе. Те, кто выжил его из школы и угрожал жене, тоже когда-то были учениками и выросли бандитами. Преступники в большинстве молодые ребята, недавние школьники или вообще несовершеннолетние. Получалось, что криминал вызревал в классах. Выходит, его педагогическая деятельность схожа с политикой государства: гуманизация наказания на фоне растущей преступности.