Читать «Халкидонский догмат. Повесть» онлайн - страница 15

Валентина была человеком неведомого мне типа, внутренне глубоко свободным, гораздо более свободным, чем я, и как мне казалось, в чем-то сильно отличавшимся не только от меня, но и от всех тех представительниц слабого пола, с которыми у меня были когда-либо близкие отношения. Несмотря на все «казалось», меня одолевала странная уверенность, что она старается уподобиться некой норме, пытается быть как все, и что стремится она к этому неосознанно, интуитивно. Так это случается иногда с людьми, наделенными тонким эстетическим чутьем, которых с нормой связывают противоречивые отношения и, как ни странно, именно примиряющие. Настоящий вкус проявляет себя, прежде всего, в сдержанности. Норму же некоторые люди видят в чувстве меры. А мера почти всегда пребывает в зависимости от обстоятельств. Может быть поэтому, я и не замечал в Валентине угрызений совести. Равно как и пошловатых эмоций, для которых в сложившейся ситуации нашлось бы, пожалуй, место и оправдание. С ней всё было просто, даже падение. Вот только в нужную минуту в этой простоте чрезвычайно сложно было разобраться.

— С тобой всё так легко.., ― решил я поделиться с ней своими мыслями.

— Даже это?

— Что это?

— Смена кавалеров? ― Глаза ее погрустнели.

— Вот этого я не могу утверждать. Разве, я первый и последний? ― бессовестно посетовал я.

— Когда вернусь в гостиницу, сделаю зарубку на зубной щетке, ― пошутила она. ― Вот подвернулся еще один!

Мы рассмеялись.

— Мне пора. Он будет переживать.

— Муж?

Она отвела взгляд.

— Ты человек ― загадка, ей-богу.., ― сказал я. ― Уверен, что ты сейчас думаешь о чем-то таком… что не имеет отношения ни к мужу, ни к Парижу, ни к этой конуре.

— Правда… Я подумала о маме, ― сказала она помедлив и стала объяснять: ― Как-то на даче, у бабушки, мама полоскала белье в речке, свесившись с мостика, и уронила одну вещь в воду. Она потом так плакала, так плакала… Это была моя ночная рубашка с пятнами крови… Когда у меня в первый раз появились месячные… В Париже всегда думаешь о странных вещах, не раз замечала.

— Перед глазами нормальная, обыкновенная жизнь. Нормальная жизнь ― это когда всё непрерывно, даже немного однообразно, ― прокомментировал я. ― Поэтому в голову лезут всякие мысли… Но ты права, я тоже здесь думаю о каких-то иногда несусветных вещах…

— Поэтому я не люблю здесь долго оставаться, ― вздохнула Валентина. ― Находит хандра. Ужасная хандра.

— Разве в Москве не то же самое?

— В Москве?.. Там всё кружится. Сын ветрянкой заболел. Папу в больницу увезли с гипертонией. У подъезда пьяница замерз. Или опять всех министров отправили в отставку, а генпрокурора застукали с проститутками… Там жизнь имеет какой-то первобытный смысл. Нет времени копаться в себе. И всё всегда начинается сначала…

— Первобытный… да, это правильное слово.., ― согласился я. ― Но разве не страшно от этого?

— Бывает, что да, очень… Но еще страшнее, до смерти ― где-нибудь в чужом городе. Например, ночью в Венеции, хотя там сто лет никто никого не увольнял из правительства…