Читать «Эротика» онлайн - страница 8

XXXII

Под нежным девичьим лобком блестит роса, Ты со мной кричала в тьме от наслажденья, Река ловила звезды в небесах, Нас отражая и дрожа от возбужденья…

XXXIII

Хочу голодным Естеством искать питанья В стих облачая страстное влеченье — Любовь как кошечка томится в ожиданье — Юлой вращается в животном исступленье — Измарывает грязью чистый облик — Немытую наружность очищая — Живых зовет на ратный подвиг — В любом углу сразиться — плоть алкая — О — как чудесна глубина паденья — Когда я весь в Тебя уже проник — И ощутил всю прелесть наслажденья — Которого не выразит язык — Прошли века — исчезли с ними годы — А тварь на твари продолжает шевелится — И кажется — что это от погоды — Мы друг над другом проплываем словно птицы — Едва успев друг в друга погрузиться — Сразиться с чувством за одно мгновенье — Мы потому не смотрим часто в лица — Что в них живет Любовь как преступленье — Вращение Земли как превращенье — Вся суета прошла — земли покровы — Кресты с камнями прошлое хранят — Там пролетая миг орлиным взором — Тебя я снова приглашаю в сад — В саду скамейка — тихая беседка, Как и вчера, увита вся плющом — Мы в ней опять как птицы в клетке Чуть-чуть полюбим и умрем — Вся сложность жизни лишь в одном мгновенье — В нем улеглась веков могучих стать — Когда мы привыкая к исступленью — Едва ли сможем чувств своих не повторять — Картина страсти с призрачным полетом — Напоминает бесконечную спираль — По ней бредут народы я и кто-то — Кто — как и я — нашел в себе Печаль — Глядеть на близких с горьким узнаваньем — В них обрести себя и промолчать — Лишь перед самым Вечным Расставаньем — Окликнуть раз и вспомнить Божью Мать…

XXXIV

Вдруг отменная нетрезвая девчонка Чудесным призраком проникла в мою суть, Бутоном сбросив пышную юбчонку, Раскрыла мне в реке прелестный путь…

XXXV

Прекрасные девы бродили по лунным аллеям, И взгляды зверей одиноких собой волновали, Ты слышишь отчаянье тела просящего чувства, Доступными стать гроздья набухших грудей полусонных прохожих, Срам срывает глаза в бездну черного мрака, На дне ямы насильник пытается выпить всю ночь, Насытить ручьями пота жадное тело, И выхлебать реки вина, позабыв навсегда свое имя, Дворник внемлет молчанию ночи под говор колеблемой ветром ползущей по небу листвы… Лошади ходят по лесу, задумавшись в стойлах, А люди любят, забывшись, читая стихи… Голые камни чертит в ночи архитектор, Склепы домов повторяют обложки тетрадей, Дачи ночные окнами смотрят в кладбище, Словно надгробья уставших думать людей… С ума я схожу в безголосую вечную полночь, Иду неизвестно куда, в холодные стены стучусь… Ветер глотает глаза упавшие в звезды… Кошка просится в дом и трется о ноги… Девы прекрасные бродят, они — привиденья, Тени экранов погасших в уснувших зрачках… Кто раздвоился во мне, из меня тихо к омуту вышел, И чуть слышно стал через сон говорить, Слышал я и читал эти рваные письма, Пыльные стопки бумаг о прошедшем пожаре… Дом сгорел, и девы исчезли в пожарных, Которые прыгали в окна с прозрачною пеной… Я поджег свое прошлое в старой тетради, В углях пожара исчез мой последний зрачок… Ночь уносила года и ей тень моя подпевала, Прыгали люди загубленных душ в кабаки… Там исчезало их светлое чистое пламя, Из уст выпивох только пепел в ночи трепетал, Случайный прохожий шерсть щипал на затылке, Словно уставший подругу ждать попугай… Бесчувственно рылись как-будто в копилке, Листья шептавшие сон больной голове… Я уставал бродить в образах ночи и мрака, Деньги липли бумагой, в которой «ничто» — Растворяло собою это бесценное благо — Быть, но только собой, быть недоступным толпе… Взгляд возвращается к девам на лунных аллеях, С ветром подругою нежною шепчется ночь… Остатки идей покоятся в спящих музеях, Закрытых от мира безвольным народом случайно, Как-будто бы в космах вождей запряталась Тайна, Под паутиной их ликов спят тараканы, Усы еще шевелятся в идеях марксизма, А борода упирается в уши народа… Рассеянна ветром, смешанным с прахом, По лунной дороге уносится дальше и дальше… Во мрак с палачом обрученная жертва… Народы вязнут в грязи, и от бессилия тонут, Спешат позывные из труб — убогой клоаки в моря… Ночь и бескрайний подъезд, И возится пьяная сволочь, Чужую дверь отпереть, cлучайную деву украсть… Сопливым своим хоботком вползти в ее нежные губы, Забыться мертвецким скотом, направив ей в Душу оскал… За право прочувствовать ткань Смертной своей оболочки, Уже навсегда озверев в пасти холодного неба… В горле неистовых чувств, касаясь ничтожного гада, Я вдруг обнаружил Любовь на миг, ко всему, что здесь есть, И утлое судно-рассудок плоть свою пережило, Отдавшись безумным виденьям в черной безмолвной ночи…