Читать «Дороже всякого золота» онлайн - страница 18

…Поднялся полосатый шлагбаум у Рогожской заставы. Забился колокольчик под дугой. Москва осталась позади. И только звон московских колоколов долго еще стоял в ушах.

Довольным возвращался Иван из Москвы. И повидал изрядно, и нужный инструмент приобрел. А главное: знал, что дальше делать. Наслышался от Лобкова об умелых людях. Во Ржеве живет Терентий Иванович Волосков. Умудрился такие часы сделать, которые показывали год, месяц и число, положение солнца и луны и сверх того рассчитывали дни церковных календарных праздников. На Демидовском заводе славится Егор Григорьевич Кузнецов. Молва об умелых людях передавалась по России. Нет, неодинок он, Иван Кулибин, в своих поисках. Москва — большой город, народу всякого тьма. Есть сведущие в делах. На Кузнецком мосту от бойкого человека об академических мастерских прослышал. При Академии наук в Петербурге их работало три: инструментальная, слесарная и оптическая. Были в них новые машины для резания по металлу, и управляли ими настоящие мастера. Удумал при Академии наук Андрей Константинович Нартов, личный токарь Петра Первого, открыть мастерские разных художеств. Царь одобрил проект. Мастерские открылись. Прозывались они с уважением «палатами».

Отсчитывали лошади версты. Покачивалась на облучке широкая спина Акима. Думает Иван про Нартова, про Петра: заботились о художествах. Чудно как-то говорят, что царь Петр сам резцом работал, канделябры вытачивал, узоры на табакерках резал. Не может настоящий человек жить на свете без художеств. Были бы инструменты. Вот получил он, Иван, хоть какой инструмент — жизнь совсем иной стала.

— Вороти, куда правишь? — кричит кому-то Аким.

Трещат оглобли. Не разъехаться на узкой дороге.

Кругом высоченные сугробы. Выскочил Иван, чтобы помочь сани оттащить, а из встречных саней — парни. В одном из них признал Иван усадовского Семена.

— В какие края, Сеня?

Невесело глянул парень.

— В солдаты?..

— Обыкновенно. — И горькая усмешка пробежала по лицу Семена. — Прощай, за подарочек спасибо, — крикнул он, когда лошади разъехались, — к отцу зайдешь — поклон сказывай!

Повалились парни в розвальни, гикнул дядька на лошаденку. Затрусила она своей дорогой. А Иван долго еще стоял и смотрел вслед.

— Поехали, Иван Петров, — тронул его за плечо Аким. — Теперь не воротишь.

— Дядя Аким, что же получается?

— Супротив власти не пойдешь. Ежели смирным будет, и в солдатах не пропадет. Харчи там казенные, одежонку дадут. Воли только нет. Так ее и нигде нет, в сказке разве.

— Не то, дядя Аким, разве ему воля нужна, ему бы инструмент в руках держать.

— Эх, Иван Петров, Иван Петров, мало ты на свете живал. Воля для человека прежде всего. Возьми дрозда из леса да посади в клетку, разве так свистать будет, как на воле? Вон ты сейчас энтот самый струмент везешь, а как вернешься, посадит тебя батюшка в лавку и скажет: «Торгуй, Ваня». Вот твоя песенка и спета.

— Нет, Аким, теперь не посадит.

7

Припекло весеннее солнышко. Показались среди улицы грязные проталины, потянуло смрадом.