Читать «Семь лет в Тибете. Моя жизнь при дворе Далай-ламы» онлайн - страница 235

Во всех более или менее крупных населенных пунктах проезд каравана превращался в торжественную церемонию, на время которой Далай-лама с лошади пересаживался в паланкин.

У нас уже вошло в привычку отправляться в путь практически сразу после полуночи, чтобы не быть застигнутыми песчаными бурями, которые днем бушуют на открытом плато. Ночи были очень холодные, и Далай-лама старательно кутался в подбитый мехом шелковый халат, а на голову надевал огромную меховую шапку. Особенно опускалась температура на рассвете, иногда до тридцати градусов мороза, и верховая езда, несмотря на отсутствие ветра, превращалась в настоящую пытку. При первых лучах солнца караван, все участники которого были укутаны до неузнаваемости, подходил к станции, и только тогда мне удавалось сделать пару снимков, чтобы запечатлеть для юного правителя и потомков эту нелегкую поездку.

Далай-лама часто спрыгивал с лошади, не дожидаясь, пока наставники помогут ему сделать это, и шел вперед быстрыми шагами сильного юноши. Конечно, в таком случае всем остальным членам свиты тоже приходилось спешиваться, и дородные вельможи, никогда в жизни не ходившие далеко пешком, скоро отставали на целые километры. Два дня подряд мы ехали при сильной вьюге и страшно мерзли. Когда перевалы Гималаев остались позади и мы добрались до более теплой, покрытой лесом местности, все вздохнули с облегчением.

На Далай-ламу произвели огромное впечатление заснеженные пики этих величественных гор. Во время наших встреч в Норбу Линка я часто рассказывал ему об экспедициях, которые каждый год из разных уголков мира отправляются покорять Гималаи. Он знал, что европейцев очень привлекает покорение высоких гор, хотя сам он этого не понимал. Мне так и не удалось пробудить в нем желание собрать тибетскую альпинистскую экспедицию: слишком глубоко каждый буддист был убежден в том, что вершины Гималаев – место обитания божеств. Каждое несчастье, происходящее в горах, считается наказанием духов за вторжение людей в их мир.

Как часто мы с Ауфшнайтером жалели, что тибетцы так относятся к этому делу! Тибет мог бы стать отличной отправной площадкой для восхождения на целый ряд высочайших вершин мира. Много часов мы проводили, мысленно разрабатывая возможные горные маршруты. Если б у нас была компания хороших альпинистов, ничто не удержало бы нас от покорения семитысячников, расположенных в окрестностях Лхасы.

Мы бы и вдвоем могли предпринять небольшие экспедиции, но все упиралось в отсутствие подходящего снаряжения. О помощи извне можно было даже не думать. Мы по собственному опыту знали, как неохотно эта страна принимает иностранцев. Нам все еще казалось чудом, что тибетцы позволили нам жить среди них и даже стали принимать как своих. Мы были первыми европейцами, которых правительство этой страны взяло к себе на службу и выделило жалованье. Англичане, которые иногда по многу лет проводили в Тибете, работали только на свое правительство и жили как на острове, в своей среде. Хотя они и пользовались уважением, но не бывали по-дружески приняты в кругах тибетской знати. После нескольких посещений британского представительства я очень завидовал обитавшим там англичанам – тому, как уютно устроен их быт в соответствии с родными обычаями. У меня же не было вещей, необходимых для создания европейской атмосферы в доме. Ведь нельзя не согласиться, что налаживание привычного образа жизни – в чем англичане были большие мастера – лучшая защита, чтобы не раствориться в обычаях других народов.